— Не в нашу ли честь, коллеги? — Семужный отшатнулся от окна, — Нет, нет, интервью, автографы и прочая помпа нам сейчас абсолютно противопоказаны. Делай, как я!..
С этими словами профессор сиганул с подножки и проворно побежал на четвереньках под составами на зависть тому легконогому паучку, которого в детстве мы звали «косиножка».
А вскоре мы уже сидели в редакции, где сразу повеяло костровой гарью, болотной топью и лиственной прелью. Члены экспедиции ворошили тревожную почту, застывшую на столах бумажными торосами. Письма друзей природы предлагали новые экстренные маршруты экспедиции.
— Разве это жизнь, мужики? — вздыхал Квант. — Эстрадную программу «Мелодии друзей» пропустили, Неделю монгольского кино, футбол СССР — Чехословакия… Совсем одичаем. Может, отдохнем вечерок в «Арагви», расслабимся? Осетрина-сацебели, то, се?
— К сердцу мужчины путь идет через желудочный тракт! — сказала Ыйна. — Но что этот тракт шестирядному шоссе подобен, этому изумляюсь я, пожалуйста. Друг природы не должен никогда насыщать себя через убитую дичь и рыбу также.
— Все полезно, что в рот полезло! — пробормотал Варсоиофьич, как-то слинявший с возвращением Семужного.
— Осетрина-сацебели! — как раз тут и воскликнул Глеб Олегович. — Ординарное мышление. Квант! Житель города Хабаровска товарищ Аматняк в своем письме предлагает традиционное хабаровское блюдо «Сазан под керосином»! Рецепт элементарен: массовый сброс отходов и нечистот прямо в воду. С глубоким прискорбием отмечая этот факт, констатирую, что хабаровский маршрут нам не подходит.
— Правильно, — подхватила Ыйна, — тем более что я имею в руках письмо от Нины Сергеевны Абаинной из Лиепаи, столько милой моему сердцу, пожалуйста! Уверяет она, что чудовище обосновалось в районе озера Тосмарес и высасывает из него последнюю воду. Но, ах, пардон!.. Нина Сергеевна делает, в письме гиперболу, оказывается. В виду имеет она местный сахарный завод, забирающий 16 тысяч кубометров воды в сутки! Глубина Тосмарес уже не превышает тридцать сантиметров, пожалуйста!..
— На скорую ручку — комком да в кучку! — вдруг крякнул дедок, шурша очередным письмом. — Я это к тому, о чем сообщает товарищ Мордовин из Краснодара. Сам он лично да и другие товарищи, кому случалось ездить по шоссе Краснодар — Ростов, много лет любовались тополями, яблонями, ясенями и дубами по краям дороги. Деревья держали оборону против пыльных бурь, радовали яблочком, тешили глаз. Но вот сорняк, а он, точно волос, лезет там, где не надо, начал лесополосы поганить. Как его меж дерев взять? Кто-то скорый удумал — бульдозером. И пошли выворачивать с корнями сорокалетних красавцев, чтоб сорняку приютиться было негде. И будто бы зампред Краснодарского крайисполкома Елисеев Н. П. такое золотое слово сказал, что, мол, борьба с сорняком — главное, а для эстетики и одного жиденького ряда деревьев довольно!..
— Кажется, у меня, мужики, что-то дельное! — нарушил Квант тягостную тишину. — Из Омска. От В. 3. Дозорцева. Советует нам ввиду смертельной опасности не приближаться к местному Чередовому озеру. Он сам минувшей зимой едва жив остался…
— Чудовище!.. — выдохнула Ыйна с той непередаваемой интонацией, с которой женщины говорят о первой любви.
— Подожди… — Квант вперился в листок. — Пошел удить… Пробил лунку… Волосы дыбом… Окуни вверх пузом. Шестьдесят штук дохлых… Пока вылавливал,
рукавицы разъело, словно кислотой… Нет, не словно, действительно, кислотой, которую спускает в озеро соседний завод.
— А руки-то? Руки-то целы? — тонко воскликнул дедок.
— Сам пишет, значит, целы. Повезло мужику!..
— Чего не скажешь о птицах и насекомых, — язвительно подхватил Семужный, — избравших местом жительства владения совхоза «Бориспольский», Киевской области! Здесь регулярно совершаются массированные налеты сельхозавиации, которая поливает угодья дождем ядохимикатов. Больно смотреть на фото умерщвленных ядом пчел, приложенное к письму нашим взволнованным бориспольским корреспондентом Ф. В. Быдзаном!..
Чем дальше шло чтение, тем больше скрывался за туманом неясности очередной маршрут. Трудно сказать, как пошло бы дело дальше, когда бы в комнате не раздался междугородный звонок и в снятой трубке не заворковал знакомый голос спецкора Сергея Бодрова. Встревоженный спецкор сообщил нечто, что разом положило конец сомнениям. Всем стало ясно, что…
Сергей БОДРОВ,
специальный корреспондент Крокодила
След чудовища
Вертолет, самолет, скорый поезд, автомобиль-вездеход, утомительные пешеходные переходы с карабканьем по склонам гор — все было испробовано и испытано неутомимыми энтузиастами, устремившимися по следу таинственного чудовища. Но повсюду, где бы ни высаживалась специальная экспедиция Крокодила, возглавляемая профессором Г. О. Семужным, обнаружить чудовища не удавалось. И в глухом Сохандинском заповеднике, и в экзотическом Приэльбрусье, и в тенистых лесах Ленинградской области ущерб природе наносили люди (см. «Крокодил» №№ 7, 9, 11, 12).
Перед тем, как продолжить поиск, путешественники вынуждены были сделать привал и заняться изучением многочисленной почты, поступившей в их адрес.
Но в этот момент раздался междугородный звонок спецкора Бодрова, который тревожно сигнализировал о необычайных событиях в Восточно-Казахстанской области. Ниже публикуется его отчет о дальнейших передвижениях экспедиции.
Получив распоряжение вновь примкнуть к группе профессора Семужного, я срочно вылетел в заданном направлении. Багаж мой состоял из двух мешков — с продуктами и свежей почтой.
Вечером я был на станции Бурундай Казахской железной дороги — условленном месте встречи. Из зала ожидания доносился громкий смех. Я заглянул в окно и увидел Сауну: она играла в пинг-понг с молодым лейтенантом. Грустный Михайлов лежал на длинной эмпээсовской скамье и читал книгу «Каракулеводство за рубежом». Глеб Олегович делал записи в экспедиционном журнале. Варсонофьич слушал радио. Несмотря на все происшествия, вид у моих друзей был очень здоровый, а Ыйна, та просто цвела. Мы обнялись, а потом молча посмотрели друг на друга. Немой вопрос застыл в наших глазах. Чудовище исчезало и появлялось вновь. Мы карабкались за бабром по горам, лазили через сибирские топи и в европейских лесах. Где теперь его искать?
— А в воздухе, мужчины, может он летать, пожалуйста? — вдруг спросила Ыйна.
— Бабр — он все могет! — утвердительно сказал дедок.
— Не исключено… — задумчиво произнес Семужный. — Надо взвесить…
— Чего тут взвешивать? Исключительно в воздухе он и летает. То-то мне сон позавчера приснился — парим мы с ним вместе в голубом просторе! — вскочил со скамьи Михайлов.
— Опять порете горячку, Квант, — с досадой сказал Семужный. — А что сообщают читатели? — спросил меня профессор.
— Сигнализируют о подозрительной атмосфере в городе Усть-Каменогорске.
— Ну что ж, — распорядился руководитель экспедиции, — едем в Усть-Каменогорск.
Читатели не подвели. Сигналы оказались верными. Мы это почувствовали сразу же, едва очутились в усть-каменогорской атмосфере и сделали первый вдох,
— Чем это у вас пахнет, мальчик? — недоуменно спросил Семужный у подростка с велосипедом.
— Приезжие, что ли? — снисходительно сказал школьник. — Хлором воняет!
— Нет, не хлором, — тут же вмешалась в разговор старушка, шедшая с базара. — Двуокисью азота.
— Не слушайте вы их, — грустно сказал прохожий с умным выражением лица. — Можете мне поверить — это аэрозоль свинца. Я коренной горожанин…