Он говорил по-испански с тяжеловатым акцентом, и его фразы были грамматически простыми, столь же тщательно построенными, как и мои итальянские.
Я зевнул.
Может, это и совпадение. Похитители обычно слишком пугливы, чтобы идти на прямой контакт, и всеми способами скрывают свое лицо. Этот человек мог быть тем, кем казался – добропорядочным гражданином с журналом в руке, который искал шофера графа Риети и у которого выдалась свободная минутка поболтать.
Может быть. Если нет, то я расскажу ему все, что ему захочется знать, если спросит.
– Вы всегда возите синьора... Ченчи? – мимоходом спросил он.
– Конечно, – сказал я, – работа хорошая. Хорошо платят. Он человек серьезный. Но сам, конечно, никогда за руль не садится.
– Почему?
Я пожал плечами.
– Не знаю. У него прав нет. Приходится кому-то все время его возить.
Я не был уверен, что он понял мои слова, хотя я говорил достаточно медленно, немного сонно. Я снова зевнул и подумал, что, так или иначе, бесконечно-то он трепаться не будет. Я запомню его лицо, так, на всякий случай, хотя вряд ли он...
Он повернулся, словно и он счел разговор законченным, и я увидел его круглую прилизанную голову в профиль. По спине поползли мурашки. Я уже видел его... Я видел его возле "Скорой", сквозь ее затемненные окна. Тогда он был обвешан фотоаппаратами а на рукавах пиджака у него были золотые, застежки. Я четко запомнил его. Он был тогда возле дома... и сейчас он был на месте встречи и задавал мне вопросы. Это не совпадение.
Впервые я оказался в непосредственной близости от одного из членов этого скрытного братства, одного из врагов, с которыми я воевал через других людей и которые никогда не слышали о моем существовании. Я снова расслабился на сиденье, надвинул фуражку на глаза и подумают, что мои партнеры в Лондоне были бы чрезвычайно недовольны тем, что я нахожусь в этом месте в это время. Если я его видел, то он меня тоже. Это может не иметь значения, если он поверит в то, что я на самом деле шофер-испанец, уставший от ожидания. Если поверит, то он забудет меня. Но если нет, то я уже мог бы сидеть здесь с ножом в боку и спокойно остывать.
Снова провернув все в памяти, я вздрогнул. Я не ждал подобной встречи, и поначалу лишь привычка да инстинкт, усиленные настоящей усталостью, заставили меня отвечать ему так, как я отвечал. Меня жуть взяла от мысли, что судьба Алисии зависит от моего зевка.
Время шло. Пробило восемь. Я ждал, делая вид, что сплю. Больше никто не подходил к моему все еще открытому окну с расспросами.
Ченчи появился только после девяти, почти бегом, спотыкаясь, обливаясь потом. Я выскочил из машины, как только увидел его, вежливо открыл заднюю дверь и помог ему сесть, как и подобает шоферу.
– О Господи, – сказал он, – я думал, что он вообще не позвонит... так долго...
– С Алисией все в порядке?
– Да...да...
– Куда теперь?
– Ох... – он вздохнул, чтобы успокоиться, пока я садился за руль и заводил мотор. – Мы должны поехать в Мазару, в двенадцати километрах к югу. Там другой ресторан... еще один телефон. Через двадцать минут.
– Мгм... – протянул я. – В какую сторону отсюда?
– Умберто знает, – рассеянно ответил он. Это мало что мне объясняло, поскольку Умберто как раз и был настоящим его шофером, а он сейчас был в отпуске. Я вытащил дорожную карту из "бардачка" и разложил ее на пассажирском сиденье рядом с собой, безуспешно пытаясь отыскать эту самую Мазару, привычно выводя машину со стоянки. Дорога, по которой мы ехали, шла на восток. Я повернул на первом же большом повороте на юг, и как только мы оказались вне пределов видимости с шоссе, я съехал на обочину и остановился, чтобы разобраться с географией. После еще одного поворота, подумал я, будет указатель. Мы и вправду доехали до Мазары раньше установленного срока, так что было еще время перевести дух. Мазара оказалась всего-навсего перекрестком. По дороге Ченчи сказал мне:
– Алисия читала из сегодняшней газеты... конечно, это была лишь запись на пленке, наверняка запись, поскольку, когда я заговорил с ней, она продолжала читать...но услышать ее голос...
– Вы уверены, что это была она?
– О да! Она начала, как обычно, с одного из воспоминаний своего детства, как и было предложено. Это была Алисия, моя дорогая, драгоценная девочка.
Хорошо, подумал я. Пока все хорошо.
– Он сказал, – Ченчи громко сглотнул, – сказал, что, если на сей раз в выкупе обнаружатся "жучки", он ее убьет. Или если будут метки на банкнотах. И если за нами "хвост"... если мы не сделаем все в точности, как он говорит... если хоть что-то... хоть что-то будет не так, он убьет ее.
Я кивнул. Я верил в то, что так и будет. Второй шанс – это отчасти чудо. Третьего нам не дадут.
– Вы обещаете, – спросил он, – что он ничего не найдет на банкнотах?
– Обещаю, – ответил, я.
В Мазаре Ченчи бросился к телефону, но ему снова пришлось пережить мучительное ожидание. Я, как и прежде, сидел в машине, словно коленца моего хозяина были мне по фигу, и втихаря занимался изучением карты.
Ресторанчик здесь был маленьким: обычная забегаловка рядом с гаражом.
Приходили и уходили люди, но их было немного. День под лучами солнца становился все жарче, и, как примерный шофер, я завел мотор и включил кондиционер.
Ченчи вернулся с пиджаком через руку и с благодарностью упал на сиденье в прохладном салоне.
– Кастелоро. Почему он так поступает?
– Обычная процедура, чтобы проверить, нет ли за нами "хвоста". Из-за последних событий он будет вдвойне осторожен. Наверняка нас будут пасти все утро.
– Я этого не вынесу, – сказал Ченчи. Ничего, вынесет. Выдержал же шесть недель.
Я нашел, дорогу на Кастелоро и поехал туда. Тридцать два километра, в основном по узкой, прямой, открытой сельской дороге. По обе стороны – поля. Любая машина, что станет нас преследовать, будет торчать, как прыщ.
– Насчет вас он не беспокоится, – сказал Ченчи. – Я прямо сказал ему, что взял шофера, потому что страдаю эпилепсией и потому не могу водить машину. Он велел просто отдавать вам приказы, но ничего не объяснять.
– Хорошо, – сказал я и подумал, что если бы я был на ЕГО месте, то спросил бы у Алисии насчет эпилепсии и получил бы подтверждение.
В Кастелоро, маленьком старинном городке с мощеной брусчаткой центральной площадью, полной голубей, Ченчи нашел нужный телефон – он был в кафе, и на сей раз ждать ему не пришлось.
– Возвращаемся в Мазару, – устало сказал мне он. Я развернулся и поехал назад тем же путем, что мы ехали сюда. Ченчи сказал:
– Он спросил меня, в чем я привез деньги. Я описал коробки.
– И что ОН сказал?
– Ничего. Просто велел следовать инструкциям. Иначе Алисию убьют. Он сказал, что убьет ее... страшно, – Ченчи поперхнулся и всхлипнул.
– Послушайте, – сказал я, – они не хотят ее убивать. Не сейчас, когда они так близки к цели. И что они имели в виду под этим "страшно"?
Что-то... особенное?
Он опять всхлипнул.
– Нет.
– Они запугивают вас, – объяснил я. – Угрожают, чтобы вы не вмешивали в дело карабинеров, если вдруг даже сейчас вы позволили им следить за вами.
– Но я не позволял! – взвился он.
– Они должны убедиться. Похитители – очень нервная публика.
Раз они все еще угрожают, подумал я, то это дает надежду, поскольку свидетельствует о том, что они настроены на серьезную сделку. Они не из жестокости тупо гоняли нас – это была настоящая проверка.
На перекрестке в Мазаре нам снова пришлось долго ждать. Ченчи сидел в кафе – его было видно в окно – и дрожал над нетронутой чашкой кофе. Я вышел из машины, потянулся, немного прошелся туда-сюда, снова сел в машину и зевнул. Три машины заправлялись горючим, работник гаража скреб под мышками.
Солнце пылало высоко в голубом небе. Старушка в черном подъехала к перекрестку на велосипеде, повернула налево, уехала. Летняя пыль поднималась и оседала под колесами проезжающих фургонов. Я подумал о Лоренцо Травенти, который в прошлый раз привозил выкуп, а теперь лежал при смерти.