– Детектив-суперинтендант Райтсворт, – сказал Тони, с каменной миной представляя его нам. – Ждет возможности побеседовать с миссис Неррити.
Райтсворт едва кивнул мне, скорее торопясь заткнуть меня, чем здороваясь. Один из тех самых, подумал я, для кого полиция – "мы", а остальные – "они", и эти "они", естественно, низшие существа. Меня всегда удивляло, когда таких полицейских продвигали по службе, но Райтсворт был достаточно ярким примером этого. Мне пришла в голову старая шуточка: "Где живет полиция? На Летсбиавеню". Попси оценила бы мои усилия сохранить спокойное выражение лица.
Алисия с Мирандой вошли в гостиную вместе, держась на шаг позади меня, словно за полицейским щитом. По лицу Джона Неррити было понятно, что жене вряд ли придется ждать от него любви, утешения или поддержки.
Он не поцеловал ее. Не поздоровался. Просто сказал, будто продолжая разговор:
– Ты понимаешь, что Ординанд не мой? Я не могу его продать. Ты понимаешь, что мы в долгах по самые уши? Нет, не понимаешь. Ты ни на что не способна. Даже просто присматривать за ребенком!
Миранда за моей спиной согнулась пополам и осела на пол. Мы с Алисией бросились к ней, и я шепнул ей на ухо:
– Перепуганные люди часто грубы и говорят жестокие вещи. Он испуган не меньше вас. Вот на это и опирайтесь.
– Что вы там бормочете? – грозно вопросил Неррити. – Миранда, Бога ради, вставай, не будь жалкой. – Он с отвращением посмотрел на отчаянное лицо и спутанные волосы матери своего сына и с проблеском запоздалого сочувствия нетерпеливо сказал:
– Вставай, вставай, они говорят, что это не ты виновата.
Все равно она всегда будет считать себя виноватой. Он тоже. Мало кто понимает, насколько похитители бывают настойчивы, терпеливы, изобретательны и быстры. Если они кого решили похитить, то они это сделают.
Райтсворт сказал, что хочет задать миссис Неррити несколько вопросов, и повел ее к дальнему дивану. Ее здоровенный муж шел за ним со своим позвякивающим стаканом в руке.
Алисия упала в кресло, будто ноги уже ее не держали, а мы с Тони отошли подальше и сели у окна, чтобы тихонько обменяться замечаниями.
– Он, – Тони показал, головой на Неррити, – все время топал туда-сюда, истоптал этот хренов ковер до дыр, обзывал жену гребаной коровой.
По-всякому обзывал. Я некоторых слов даже и не слышал никогда. – Он свирепо осклабился. – Иногда вот так и просвещаешься.
– Изливает гнев на того, кто не сможет дать сдачи?
– Бедная дура.
– Еще требования были? – спросил я.
– Ни фига. Уменьши звук. Этот луч света в темном царстве, Райтсворт, приволок с собой чемодан, набитый подслушивающими устройствами, но и половину не знает куда втыкать. Я сам установил "жучок" на телефоне. Терпеть не могу, когда эти паршивые дилетанты путаются под ногами.
– Насколько я понимаю, мы ему не нравимся, – сказал я.
– Райтсворту-то? Да он ненавидит даже землю, по которой мы ступаем.
– Это правда, что Джон Неррити ничего не может получить за лошадь?
Я спросил очень тихо, но Тони оглянулся, чтобы быть уверенным, что ни супруги Неррити, ни Райтсворт его не подслушают.
– Когда я пришел, он все мне и выложил разом. Похоже, его чертов бизнес хиреет, и он заложил кое-какие... хм... части своей лошади, чтобы поправить дело. Так сказать, занял под нее. Весь этот сыр-бор из-за того, что, как я понимаю, он не надеется набрать денег, чтобы вернуть своего сопляка. Он в панике, и его хреновы подштанники пора отсылать в стирку.
– А что он сказал о нашем гонораре?
– Ага, – он искоса глянул на меня. – Это ему прямо под дых пришлось. Он сказал, что не может себе этого позволить. Затем стал умолять меня не уходить. Да и с Райтсвортом у него тоже не больно ладится. Да и кто с этим легашом поладит? Вот он и ходит такой издерганный со всех сторон и валит все на свою жену. – Он глянул на Миранду, которая снова залилась слезами. – Похоже, она работала у него секретаршей. Вон у него на столе ее фото. Красотка, ничего не скажешь.
Похоже, снимали ее в студии. Ангельски хорошенькое личико с тонкими чертами, большими глазами и еле заметной улыбкой. Наверняка снимали прямо перед свадьбой, в тот миг, когда она была наиболее привлекательна, до того, как жизнь прокатилась по ней и втоптала в грязь все пленительные мечты.
– Ты сказал ему, что мы и за так ему поможем? – спросил я.
– Ни хрена. Честно говоря, он мне не нравится.
Наша фирма иногда работала бесплатно, но это зависело от обстоятельств. Все партнеры признавали, что семье, попавшей в беду, все равно надо помочь, и никто из нас не ворчал по этому поводу. Мы все равно никогда не запрашивали много, так что разбогатеть нам не светило. Мы, в общем-то, боремся с расходами, а не увеличиваем их. Просто гонорар и расходы – и никаких процентов. Наши клиенты точно знают, что сумма выкупа ни в коем случае не влияет на наше собственное вознаграждение.
Внезапно зазвонил телефон, заставив всех в комнате подскочить. И Тони, и Райтсворт замахали Неррити, чтобы он поднял трубку, и он подошел к телефону так, словно боялся обжечься. Я заметил, что он весь напрягся даже живот втянул, и дыхание его стало частым и неглубоким. Если бы в комнате было совсем тихо, мы услышали бы, как колотится его сердце. Когда он протянул дрожащую руку к трубке, Тони уже включил запись и усилитель, так что все в комнате могли расслышать слова звонившего.
– Алло, – хрипло выговорил Неррити.
– Это вы, Джон? – Звонила женщина. Ее высокий голос звучал взволнованно. – Вы меня ждете?
– О... – Миранда смущенно вскочила на ноги. – Это мама. Я просила ее...
Она затихла, когда муж, слишком быстро расслабившись от напряжения, убийственно глянул на нее и передал ей трубку. Она умудрилась взять ее, не коснувшись его руки.
– Мама? – дрожащим голосом спросила она. – Да, приезжай пожалуйста. Я думала, что ты уже едешь...
– Девочка моя, когда ты позвонила, ты была в таком волнении. Сказала, что не будешь рассказывать мне о том, что случилось. Я переполошилась.
Я не хочу вмешиваться в ваши с Джоном отношения, ты же знаешь.
– Мама, просто приезжай. – Нет, я...
Джон Неррити вырвал трубку у жены и почти проорал:
– Розмари, приезжайте. Вы нужны Миранде. Приезжайте как можно скорее. Ладно?
Он раздраженно швырнул трубку, и я подумал – неужели этот властный хозяйский тон поможет доставить сюда родительницу? Телефон почти сразу же зазвонил снова. Неррити взбешенно схватил трубку:
– Розмари, я же сказал вам...
– Это Джон Неррити? – спросил мужской голос. Громкий, агрессивный, угрожающий. Это была не Розмари. У меня самого дрожь по спине прошла. Тони склонился над записывающим устройством, проверяя дрожащие стрелки.
– Да, еле слышно сказал Неррити; как будто у него весь воздух вышел из легких.
– Слушай. Слушай хорошенько. Ты найдешь коробку с пленкой у своих парадный ворот. Делай так, как там будет сказано.
Последовал резкий щелчок и гудки, а затем Тони, нажимая на кнопки, заговорил с кем-то, видимо, с телефонистом.
– Вы определили источник второго звонка? – спросил он.
Ответ мы прочли по его лицу.
– Ладно, – задумчиво сказал он. – Спасибо. Нужно, чтобы разговор продлился не менее пятнадцати секунд, – сказал он Неррити. – Лучше, чем в прежние времена. Хуже всего то, что бандюги тоже об этом знают.
Неррити уже пошел к передней двери, и теперь мы слышали, как он хрустит по гравию.
У Алисии и в самом деле был очень бледный вид. Я опустился на колени рядом с ее стулом и обнял ее.
– Можешь подождать в другой комнате, – сказал я. – Посмотри телевизор. Книжку почитай.
– Ты же знаешь, что я не могу.
– Извини за все. – Мы даже не заметили, когда перешли на "ты", настолько это получилось легко и естественно. Она быстро глянула на меня.