В конторе большинство народу, уже видевшие репортаж, с интересом прочли наш с Тони отчет, и на понедельничном заседании мы оба отвечали на вопросы. Джерри Клейтон пару раз поднял брови, но в целом вроде бы никто не пожелал слишком глубоко вникать в то, что мы сделали, кроме помощи советом.
Председатель заключил, что даже если Неррити упрется и не захочет платить, то нам не стоит волноваться. Освобождение Доминика, с довольным видом сказал он, было проведено аккуратно, быстро и не слишком дорого стоило фирме.
Сотрудничество с полицией было великолепным. Славно сделано, ребята. Еще есть дела? Если нет, то заканчиваем.
Тони отправился в ближайший паб, а я поехал в Ламборн. Добрался я туда позже, чем мне хотелось бы.
– Слава Богу, – сказала Алисия, выходя из дому мне навстречу. Мы уж думали, что ты заблудился.
– Застрял в конторе. – Я горячо обнял ее.
– Ни за что не прощу.
В ней появилась какая-то новая беспечность, и это очень радовало. Она повела меня через кухню в официальную гостиную, где Доминик, недоверчиво глядя по сторонам, сидел на коленях у матери. Попси разливала вино.
– Привет, – сказала Попси и поцеловала меня держа в одной руке бутылку, а в другой стакан. – Всегда появляешься со своей волшебной палочкой там, где нужно.
Я улыбнулся ее зеленым глазам и взял стаканы.
– Жаль, что я не на двадцать лет моложе, – сказана она. Я ответил ей понимающим взглядом и повергнулся к Миранде.
– Привет, – сказал я.
– Привет. – Она была тихой и дрожала, словно заболела.
– Привет, Доминик.
Мальчик сурово посмотрел на меня своими глазищами. На дневном свету было видно, что они синие. Темно-синие.
– Вы невероятно, здорово смотрелись по "ящику", – сказал я Миранде.
– Так, как надо.
– Алисия сказала мне... что делать.
– Алисия велела ей хорошо одеться, держаться спокойно и делать вид, что все путем, – сказала Попси. – Я слышала. Она говорит, что ты дал ей хороший урок и что Миранде от этого тоже будет польза.
Попси устроила неформальный ленч на кухне. Миранда ела мало, Доминик ничего не ел. А потом она всех нас повезла в своем "Лендровере" в Даунс, инстинктивно полагая, как я думают, что там, где полегчало Алипии, полегчает и Доминику.
– С тех пор как мы привезли Доминика, он ел что-нибудь? – спросил я по дороге.
– Только молоко пил, – сказала Миранда. – Но даже к нему не прикасался, пока я не попробовала дать ему попить из одной из его старых бутылочек. – Она ласково поцеловала мальчика. – Он всегда пил свое вечернее молоко из бутылочки, правда, маленький? Он всего полгода как от нее отказался.
Мы все молча подумали о том, что Доминик снова впал в детство. Попси затормозила у учебных препятствий.
– Я привезла коврик, сказала она. – Посидим на травке.
Она с двумя девушками села на коврик. Доминик по-прежнему цеплялся за маму, а я оперся о "Лендровер" и подумал, что Попси, наверное, права от покатых холмов струилось такое спокойствие, что его почти можно было потрогать рукой.
Миранда взяла с собой игрушечную машинку, и Алисия стала катать ее по коврику, по ноге Миранды, а затем по ножке Доминика. Он некоторое время сурово, без улыбки смотрел на нее, а затем уткнулся носом в шею матери.
– Они... – дрожащими губами проговорила Миранда, – они... обижали его? На нем не было синяков, только маленькие... но что они сделали с ним, почему он стал таким?
Я сел на корточки рядом с ней и обнял ее за плечи, заодно обняв и Доминика. Он поглядывал на меня одним глазком из-за маминого уха, но не пытался спрятаться.
– Похоже, что они привязывали его к кровати чем-то вроде того снаряжения, которое используется в лодках. Я не видел, но мне рассказали. Не думаю, чтобы снаряжение причиняло ему боль. Он мог немного двигаться – сидеть, стоять на коленях, лежать. Он отказывался есть и иногда плакал, потому что ему было одиноко. – Я помолчал. – Возможно, что они сознательно запугали его больше, чем надо, чтобы заставить его замолчать. – Я снова помолчал. – Там, в полу, было отверстие. Большое, достаточное для того, чтобы туда мог провалиться ребенок. – Я опять замолчал. – Они могли сказать Доминику, что, если он будет шуметь, они бросят его туда.
Миранда вздрогнула всем телом, а Доминик заскулил и отчаянно вцепился в мать. Впервые он издал хоть какой-то звук, и я не собирался упускать случай.
– Доминик, – твердо сказал я, – хорошие полицейские засыпали эту дыру, и маленькие мальчики туда уже не упадут. А те три человека, что увезли тебя в лодке, больше не вернутся. Полицейские посадили их в тюрьму. Никто больше не увезет тебя к морю. – Я замолчал. – Больше никто не станет заклеивать тебе рот. Никто не будет на тебя сердиться и называть плохими словами.
– Маленький мой, – простонала Миранда и прижала его к себе.
– Дырку заделали, сказал я. – Больше нет дыры в полу. Никто туда не упадет.
Несчастного малыша, наверное, всю жизнь будет преследовать этот кошмар. Я часто думал, что любой, кто найдет средство избавить человечество от кошмаров, достоин Нобелевской премии. Я встал и сказал Алисии и Попси:
– Идемте пройдемся.
Когда они встали, я сказал Доминику:
– Расцелуй свою маму. Она все время плакала, когда эти ужасные люди забрали тебя. Ее нужно как следует расцеловать.
Я подумал, что ей нужно было бы, чтобы ее расцеловал муж, который отказал ей в этом. Ей нужна была поддержка сильного взрослого мужчины. Ей придется найти в себе силы, чтобы продержаться вместе с Домиником в одиночку, и выдержит она или сломается – это еще бабушка надвое сказала. Мы с Попси и Алисией неторопливо подошли к родному из учебных препятствий и остановились там поговорить.
– Думаешь, правильно было напоминать ему про дыру в полу? – спросила Попси.
– Занозы нужно извлекать, – сказал я.
– Или рана загноится?
– Да.
– Откуда ты знаешь, как с ним обращались?
– Не знаю. Я просто догадался. Очень похоже, правда? Дыра в полу там была. Он плакал. "Заткнись, сопляк, или мы тебя туда бросим".
Попси заморгала. Алисия сглотнула.
– Скажи Миранде, – обратился я к ней, – для того, чтобы пережить такую страшную вещь, как похищение, требуется время. Пусть не беспокоится, если Доминик станет писаться в постель или будет цепляться за нее. Расскажи, каково было тебе. Какой беззащитной ты себя чувствовала. Пусть она будет терпелива с Домиником, как только первая радость от его возвращения уляжется.
– Хорошо, я скажу.
Попси перевела взгляд с меня на Алисию и обратно, но ничего не сказала. Алисия слегка улыбнулась и высказала то, о чем думала Попси.
– Я тоже цеплялась за тебя, – сказала она, глянув на Миранду. Когда тебя здесь нет, а я впадаю в панику, я думаю о тебе, и это меня поддерживает. Я и об этом расскажу Миранде. Ей самой надо бы за кого-то цепляться. Бедная девочка.
– Тебя послушать, так Эндрю что-то вроде решетки для вьющихся растений, – пробурчала Попси. Мы снова пошли, дошли до следующего препятствия и остановились, оглядывая холмы. Вокруг солнца листьями папоротника тянулись высокие перистые облака – знак того, что погода испортится. Мы никогда не нашли бы Доминика, подумают я, если бы на следующий день после его похищения пошел дожди и на берегу не было бы маленького строителя каналов и его бабушки.
– Знаешь, – внезапно сказала Алисия, – пора мне вернуться к скачкам.
Это прозвучало так, словно слова вырвались сами по себе и удивили ее самое.