До Сандауна, ладно?
– Ладно, – тихо ответила Алисия.
Великан тепло улыбнулся с высоты своих пятидесяти лет и снова похлопал ее по плечу.
– Это лучшая девушка-жокей в Европе, – сказал он мне. – Плюс-минус десятка два.
– Спасибо и на этом, – сказала Алисия.
Я ездил в Сандаун и на следующей неделе, и еще на пару скачек неделю спустя – на третий раз Алисия выиграла два заезда. Я смотрел на то, как ей аплодируют, как ее приветствуют. Она то и дело светло улыбалась, расседлывая лошадь, глаза ее сияли, движения были быстры и уверенны. Ее мастерство снова вернулось к ней, дух ее был на высоте, не то что прежде. День ото дня золотая девушка восходила все выше и выше к новым вершинам, и наутро после двух ее побед газеты напечатали ее портрет под восторженными заголовками.
Она вроде бы все еще хотела, чтобы я был поблизости. Особенно ей приятно было видеть, как я ее жду. Она выискивала меня в окружавшей ее толпе и улыбалась, когда находила. Она каждый раз приезжала из Ламборна и уезжала вместе с Майком Ноландом, но проводила свои свободные минуты на скачках со мной, уже не цепляясь за меня, как утопающий за соломинку. Она была на плаву и скользила по волнам, устремляясь мыслью к далекому горизонту. Она становилась счастливой, так как ей больше всего это было нужно.
– Я еду домой, – сказала она как-то раз.
– Домой?
– В Италию. К папе. Я так давно не была дома.
Я посмотрел в ее тонкое личико, сейчас такое полное здоровья, такое загорелое, такое уверенное, такое знакомое...
– Мне будет тоскливо без тебя, – сказал я.
– Да? – Она с улыбкой смотрела мне в глаза. – Я в неоплатном долгу перед тобой..
– Нет, – ответил я.
– Да. – Судя по голосу, она считала это само собой разумеющимся. Как бы то ни было, мы прощаемся не навсегда. Никакой трагедии в этом нет. Я вернусь. Сезон гладких скачек здесь через несколько недель заканчивается, но я определенно буду скакать в Англии следующим летом. Следующее дето – до него целая вечность.
– Алисия, – начал было я.
– Нет. – Она покачала головой. – Не говори того, что у тебя на сердце. Продолжай притворяться скалой, поскольку у меня до сих пор нет прочной опоры. Я еду домой, к папе... но я хочу знать, что мне стоит лишь позвонить. Иногда я просыпаюсь вся в холодном поту... -Она осеклась. – Я чушь несу.
– Ты только позвони, – заверил я ее.
Она метнула на меня настороженный взгляд.
– Тебе ведь никогда не надо повторять дважды, правда? Иногда и одного раза не нужно. Не забывай меня, ладно?
– Не забуду, – ответил я.
Она улетела в Италию, и дни мои стали пусты, хотя дел было невпроворот.
То, что Неррити чуть было не лишился Ординанда, вызвало скандал в благородном семействе владельцев дорогих лошадей, и я в сотрудничестве с нашими приятелями из страховой компании "Ллойдз" занимался возведением линии обороны против возможных подражателей нашим похитителям.
Некоторые из владельцев предпочитали застраховать своих лошадей на случай их похищения, но большинство страховали детей и жен. Меня вдруг стали приглашать во многие солидные особняки, чтобы выслушать от меня глубокомысленные суждения нашего председателя, и председатель непонятно почему решил, что я специалист по скачкам.
Синдикат "Ллойдз" развернул бурную деятельность, и в каждый контракт, как обычно, вписывал условие, чтобы в случае чего клиенты тут же обращались в "Либерти Маркет". Рука руку моет – и синдикат, и "Либерти Маркет" прямо-таки урчали от удовольствия.
Жокейский клуб тоже проявил некий интерес. Меня отправили в их офис на Портмен-сквер в Лондоне, чтобы обсудить со старшим распорядителем проблемы вымогательства. Он крепко пожал мне руку и спросил, действительно ли "Либерти Маркет" считает опасность реальной.
– Да, – спокойно ответил я. – В последнее время в мире скачек было три похищения – в Италии похитили владельца ипподрома, Алисию Ченчи, девушку-жокея, которую вы должны знать, в Англии – сына Джона Неррити.
Он нахмурился.
– Вы думаете, эти похищения взаимосвязаны?
Я сказал ему о том, что два последних были определенно связаны, и он нахмурился еще сильнее.
– Никто не может сказать, не попытается ли этот же самый человек еще раз пойти на похищение после того, как авантюра с Неррити провалилась, сказал я. – Но мысль о том, чтобы заставить кого-нибудь продать дорогую лошадь, может быть соблазнительна для подражателей. Потому да, мы действительно думаем, что владельцы лошадей должны проявить благоразумие и застраховаться от любого вида вымогательства.
Старший распорядитель без улыбки смотрел мне в лицо. Это был плотный человек лет шестидесяти с тем же естественным высокомерно-важным видом, что и у нашего председателя, хотя такого же всепобеждающего благодушия в нем не было. Морган Фримантл, старший распорядитель, главный авторитет в огромной индустрии скачек, производил впечатление скорее своей мощью, чем обаянием, скорее умом, чем теплотой, решительностью, а не терпеливостью. Я подумал, что люди больше уважают его, чем любят, и что еще он наверняка способствует оздоровлению мира скачек.
Он сказал, что слышал о нас от одного приятеля, который работает страховщиком в "Ллойдз", и что он сам сделал о нас несколько запросов, – Похоже, что ваша фирма пользуется уважением, – обратился он ко мне. – Должен сказать, я не считал, что такие организации нужны, но теперь я знаю, что в мире за год происходит около двух сотен похищений с целью получения выкупа, не считая межплеменных беспорядков в Африке или политических переворотов в Южной и Центральной Америке.
– Ну... – замялся я.
Он продолжал:
– Мне сказали, что похищений может быть гораздо больше, нежели отражено в отчетах. Например, случаи, когда семьи или фирмы действуют сами и не сообщают полиции.
– Может быть, – согласился я.
– Глупо, – отрезал он.
– Чаще всего да.
– Я так понял, что полицейские инспектора охотно работают с вашей фирмой в любом удобном случае. -Он помолчал и добавил почти ворчливо: Негативных отзывов у них нет.
Здорово, подумал я.
– Потому мне кажется, – рассудительно продолжал Морган Фримантл, если что-нибудь опять случится с кем-то из мира скачек, вы можете звонить прямо в Жокейский клуб, и мы предоставим вам любую возможную помощь.
– Спасибо большое, – удивленно сказал я.
Он кивнул.
– У нас прекрасная охранная служба. Они будут рады работать с вами.
Мы в Жокейском клубе, – с сожалением сказал он мне, – тратим кучу времени на разборку случаев мошенничества, Поскольку скачки, к несчастью, порождают обман.
На это ответа у меня не было, потому я промолчал.
– Мистер... э-э-э... Дуглас, – встал он, – если ваша фирма будет нанята кем-нибудь из мира скачек, чтобы работать над случаем, который может иметь место в наших краях, сообщите мне. Все, короче говоря, что может повлиять на стабильность скачек в целом. Вымогательство явно повлияет на это.
Я тоже встал.
– Моя фирма может только посоветовать клиенту, чтобы он обратился в Жокейский клуб. – безразлично сказал я. – Настаивать мы не можем.
Он задумчиво посмотрел на меня в упор.
– Мы хотели бы знать, что творится у нас на задворках, – сказал он.
– Мы хотим это знать, чтобы защитить себя.
– "Либерти Маркет" всегда будет оказывать по возможности полное содействие, – заверил я его.
Он коротко улыбнулся, почти сардонически.
– Но вы, как и мы, не знаете, где и как враг может нанести удар. Может получиться так, что мы и представления не будем иметь, как защищаться.
– Ну, – промычал я, – такова жизнь.