Он снова крепко пожал мне руку, встал из-за стола и проводил меня до двери офиса.
– Будем надеяться, что это конец. Но если нет, приходите.
– Хорошо, – сказал я.
***
Как-то вечером я позвонил на виллу Франчезе. Мне ответила Илария.
– Привет, мистер Все Устрой, – с радостным удивлением откликнулась она. – Как дела?
– Все путем, – ответил я. -А у вас?
– Изнываю от скуки. Разве вы не знаете?
– Алисия дома? – спросил я.
– Наша драгоценная дева пошла в гости с папой.
– А...
– Однако, – осторожно сказала Илария, – она вернется часам к десяти. Попробуйте позвонить попозже.
– Хорошо. Спасибо.
– Не благодарите меня. Она навещает Лоренцо Травенти, который уже изрядно оправился от ранения и выглядит теперь особенно очаровательно и романтично и при любой возможности целует ей ручку.
– Милая Илария, – сказал я. – Вы всегда так добры.
– Черт, – весело ответила она, – я могу сказать ей, что вы звонили.
Она передала о моем звонке. Когда я снова позвонил, Алисия ответила почти сразу же.
– Извини, меня не было дома, – сказала она. – Как дела?
– А твои? – сказал я.
– О... прекрасно. Честное слово. С тех пор как вернулась, я выступала на нескольких скачках. Два раза победила. Это неплохо. Помнишь Брунеллески?
Я порылся в памяти.
– Та лошадь, на которой ты не скакала в Дерби?
– Да. Точно. Я победила на нем на прошлой неделе, и его посылают теперь в Вашингтон для участия в Международных скачках, и верь – не верь, а меня просили скакать на нем! – В ее голосе торжество мешалось со страхом.
– Едешь? – спросил я.
– Я... я не знаю.
– Вашингтон, округ Колумбия? – спросил я. – Америка?
– Да. Там каждый год проходят международные скачки на ипподроме Лаурел. Приглашены по-настоящему замечательные лошади из Европы, все расходы оплачивают устроители – также для тренеров и жокеев. Я никогда там не бывала, но слышала, что там здорово. Что ты думаешь?
– Поезжай, если сможешь.
На короткое время воцарилось молчание.
– В этом-то все и дело. Если смогу. Я почти готова, но мне надо решить самое позднее завтра утром. Чтобы дать им время подыскать кого-нибудь еще.
– Возьми с собой Иларию, – предложил я.
– Она не поедет, – решительно ответила она. Затем уже с сомнением:
– А вдруг поедет?
– Спроси ее.
– Да. Может, и спрошу. Я хотела бы, чтобы ты мог поехать со мной. Я бы все перенесла, если бы ты был рядом.
– Увы, – с сожалением ответил я. – Но с тобой все будет в порядке.
Мы еще немного поговорили и распрощались. Я некоторое время размышлял, не поехать ли мне, в конце концов, – выбить себе недельку, плюнуть на стоимость билета... Но в офисе в то время не хватало народу – Тони Вэйна срочно вызвали в Бразилию, четверо-пятеро партнеров были завязаны на многочисленных заварушках в Сардинии. Я постоянно принимал на коммутаторе сообщения от них в перерывах между консультативными поездками к владельцам лошадей, и даже сам Джерри Клейтон был вынужден оставить своих бумажных райских птичек и заняться более традиционной бумажной работой.
Но все вышло совершенно неожиданно. Морган Фримантл, старший распорядитель Жокейского клуба, отправился в Лаурел на неделю в качестве почетного гостя президента ипподрома – знак вежливости по отношению к скаковому братству.
На второй день своего визита он был похищен.
Глава 16
ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
Председатель отправил меня в Жокейский клуб. Там царили растерянность и уныние.
Сначала было слишком мало народу, и никто в точности не знал, кто начальник. Прямо стадо без пастыря. Когда я спросил, кто принял первый звонок от похитителей, меня направили в кабинет, где решительная женщина средних лет в шелковой блузке и твидовой юбке тупо глянула на меня и сказала, что я пришел не вовремя.
– Вы – миссис Беркли? – спросил я.
Она рассеянно кивнула. Мысли ее где-то витали, но держалась она хорошо.
– Я пришел по поводу мистера Фримантла, сказал я. Это прозвучало, как если бы я сказал, что пришел по поводу канализации. Я едва сумел подавить смешок. Миссис Беркли уже внимательнее посмотрела на меня и спросила:
– Вы, случайно, не из "Либерти Маркет"?
– Верно.
– О! – Она дотошно оглядела меня. – Это вы говорили с мистером Фримантлом на прошлой неделе?
– Да.
– И что вы собираетесь делать?
– Ничего, если я сяду? – спросил я, показывая на ближайший стул рядом с ее полированным столом.
– Бога ради, – негромко сказала она. Говорила она как образованная женщина из высшего класса, хотя в ее поведении сквозили манеры сельской домохозяйки. – Боюсь, мы покажемся вам... дезорганизованными.
– Не могли бы вы рассказать мне, что за сообщение вы получили? спросил я.
Она с печальной задумчивостью посмотрела на телефон, словно это он был виноват в преступлении.
– Во время, отсутствия мистера Фримантла я принимаю все звонки по его личному телефону. Был звонок. Я ответила... Говорил американец. Голос был очень громкий. Он велел мне слушать внимательно... Понимаете, у меня прямо земля поплыла под ногами. Это было просто невозможно.
– Вы помните, что именно он говорил? – терпеливо спросил я.
– Конечно. Он сказал, что старший распорядитель похищен. Что его освободят, если мы выплатим десять миллионов английских фунтов стерлингов. Он сказал, что выкуп должен заплатить Жокейский клуб. – Она растерянно уставилась на меня. – Это невозможно, понимаете? У Жокейского клуба нет столько денег. Жокейский клуб-это чисто административная организация. У нас нет... доходов.
Я молча смотрел на нее.
– Вы понимаете? – говорила она. – Жокейский клуб – это просто люди. Члены клуба.
– Богатые? – спросил я.
Она застыла с открытым ртом.
– Боюсь, – бесстрастно сказал я, – что похитителям плевать, откуда поступают деньги и по кому это ударит. Мы собьем требования намного ниже десяти миллионов, но это все равно будет означать, что придется собирать деньги с людей из мира скачек. -Я помолчал. – Вы не упоминали ни о каких угрозах. Они не угрожали?
Миссис Беркли медленно кивнула.
– Если мы не заплатим выкуп, мистера Фримантла убьют.
– Так прямо и просто?
– Он сказал... что позже будет еще одно сообщение.
– Вы еще не получили его?
Она глянула на круглые часы на стене, показывавшие без десяти пять.
– Звонок был сразу после двух, – сказала она. – Я передала полковнику Тэнсингу. Он подумал, что это может быть розыгрыш. Мы перезвонили в Вашингтон. Мистера Фримантла в отеле не было. Мы связались с прессой, которая освещает его визит, и они сказали, что он вчера вечером не вернулся с приема, и они не знают, куда он девался. Полковник Тэнсинг объяснил насчет выкупа, и они ответили, что передадут Эрику Рикенбакеру – это президент ипподрома, – и мистер Рикенбакер ответил, что сразу же свяжется с полицией.
– Было ли в том звонке с требованием выкупа какое-нибудь упоминание о том, чтобы не обращаться в полицию?
Она медленно покачала головой:
– Нет.
У нее было крепкое ладное лицо, волнистые каштановые волосы, седеющие на висках, – такой тип лица встретишь в тысячах пониклубов и на церковных благотворительных базарах. Почтенное, добропорядочное, уверенное. Только чудовищность происшедшего выбивала ее из колеи, но даже это, насколько я понимал, очень быстро сменится деловитостью.
– Кто-нибудь связывался с английской полицией? – спросил я.
– Полковник Тэнсинг счел, что лучше будет прежде всего позвонить вашему председателю, – сказала она. – Понимаете, полковник Тэнсинг... Она помолчала, будто подыскивала слова. – Полковник Тэнсинг – заместитель Фримантла по выдаче лицензий. Он в первую очередь занимается регистрацией владельцев скаковых лошадей. Сегодня днем тут нет никого из начальства, хотя утром были. На самом деле тут никто не вправе принимать кардинальные решения. Мы пытались разыскать распорядителей... никого нет. – Она тупо замолчала. – Понимаете, никто ничего подобного не ожидал.