– Да, – ответил я, – понимаю.
Он провел крепкой рукой по седым волосам.
– Наша фирма передала в прокат, чтобы они забрали Моргана из "Риц-Карлтон" и отвезли его в "Харбор-рум" в Балтиморе. – Он помолчал. Балтимор ближе к этому ипподрому, чем Вашингтон, понимаете, потому большая часть представителей прессы остановилась именно в Балтиморе. – Он снова помолчал, дав мне время осознать сказанное. – "Риц-Карлтон" сообщает, что к регистрационному столу явился шофер и сказал, что ему назначено забрать Моргана. С регистрации позвонили Моргану. Тот спустился, сдал ключ и ушел вместе с шофером. Это все. Больше никто ничего не знает.
– А регистратор может описать шофера? – спросил я.
– Все помнят в точности только одно – что он был одет в шоферскую форму и фуражку. Говорил мало. С каким-то неамериканским акцентом, но в этом многоязычном городе никто не обращает особого внимания на акцент.
– Гм... – протянул я. – А что случилось с настоящим шофером?
– С настоящим? Нет, ничего не случилось. "Риц-Карлтон" сообщил, что прибыл второй шофер. Ему сказали, что Морган уже уехал. Шофер удивился, но не очень. При таком объеме работы, как у них, всегда бывает путаница. Он перезвонил в прокат, и ему дали другое назначение. В прокате сочли, что Морган уехал с приятелем и не сообщил им. Они отнеслись к этому философски.
За свои беспокойства они возьмут деньги с ипподрома, потому ничего не потеряют.
– Значит, никто не забеспокоился.
– Конечно, нет. Сотрудник службы по связям с общественностью утром позвонил в "Риц-Карлтон" – то есть вчера, – и с регистрации ему сказали, что ключ Моргана на месте и что он, наверное, уже уехал. Никто не тревожился, пока нам не позвонил ваш полковник Тэнсинг и не стал выяснять насчет возможного розыгрыша. – Он помолчал. – Я как раз завтракал дома.
– Да, это настоящее потрясение, – сказал я. – А что, все эти представители прессы проспали сюжет, что был прямо у них под носом?
Он впервые выказал какие-то признаки юмора и сказал, что пока они обсуждают только непроверенные слухи, но все гудит, как улей.
– Это даст вашим скачкам такую известность, как ничто иное, – сказал я.
– Боюсь, что так. – Похоже было, что такая известность не слишком вдохновляет его, точнее, ему не нравится плясать под коммерческую дудку.
– Вы сообщили в полицию, – сказал я.
– Конечно. И в Лауреле, и в Вашингтоне. Люди в Вашингтоне взялись за это дело.
Я кивнул и спросил, какая именно полиция этим занялась, ведь в столице было пять отдельных силовых подразделений.
– Столичная полиция, сказал он. – Конечно, ФБР и Бюро по розыску пропавших также заинтересованы в этом деле, но они решили, что это случай столичной полиции. Делом занимается капитан Кент Вагнер. Я сказал ему о вашем приезде. Он ответил, что, если вы захотите, я могу отправить вас к нему.
– Конечно, пожалуйста.
Он вынул из внутреннего кармана бумажник и достал оттуда маленькую белую карточку.
– Вот, – протянул он ее мне. – И еще... он достал еще одну карточку, – это мой домашний телефон. Если меня не будет на ипподроме, можете позвонить мне туда.
– Хорошо.
– Завтра утром мы даем завтрак для прессы, – сказал он. – Все зарубежные владельцы лошадей, тренеры и жокеи встречаются внизу, в клубе. Он помолчал. – Мы в Америке всегда устраиваем завтрак для прессы перед самыми большими скачками... вы бывали на таких прежде?
– Нет, – ответил я.
– Тогда приходите завтра. Вам будет интересно. Я закажу для вас пропуск.
Я поблагодарил его, не будучи уверенным в том, что смогу прийти. Он радушно кивнул. Такая мелочь, как похищение главного человека в руководстве скачками в Британии, похоже, не особо мешала великим радостям этой недели.
Я попросил разрешения позвонить в "Либерти Маркет" прежде, чем поехать в полицию в Вашингтон, и он великодушно указал мне на телефон.
– Конечно. Давайте. Это частная линия. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, понимаете? Я сам недостаточно хорошо знал Моргана, и мне кажется, он был похищен не по нашей вине, но мы сделаем все, что можем... будем стараться изо всех сил.
Я поблагодарил его и позвонил в Лондон. Ответил Джерри Клейтон.
– Ты что, домой и не уходил? – спросил я.
– Кто-то должен сидеть в конторе, – пожаловался он. Номы оба знали, что у него нет семьи и вне офиса ему одиноко.
– Есть новости из Жокейского клуба? – спросил я.
– Да, и еще какие! Прокрутить тебе запись, которую они получили срочной почтой?
– Валяй.
– Жди.
Послышалось щелканье, затем раздался густой резкий голос, говоривший с американским акцентом:
– Если вы, англичанишки, хотите, чтобы ваш Фримантл вернулся в Жокейский клуб, тогда хорошенько слушайте. Это обойдется вам в десять миллионов английских фунтов стерлингов. Не в банкнотах. В заверенных банковских чеках. Фримантла вы назад не получите, пока мы не вычистим с чеков все. В течение недели поступят указания. Будете дурить, Фримантл лишится пальцев.
Через две недели, начиная с сегодняшнего дня, будете получать срочной почтой по одному. Так что никаких штучек. У вас в Жокейском клубе деньги есть.
Или вы Фримантла выкупаете, или мы его пришьем. Это уж мы вам обещаем. Мы увезем его. И если вы не доставите деньги, вы ничего не получите, даже трупа. И если уж мы его убьем, так убивать будем медленно. Заставим его проклинать вас. Заставим его вопить. Слышите? Не просто одним выстрелом прикончим. Умирать будет тяжело. И если мы его убьем, вы получите его вопли на пленке. Если не хотите этого, доплатите. Фримантл хочет поговорить с вами.
Слушайте.
Небольшое молчание. Затем голос Фримантла, сильный и упрямый. После предыдущего оратора он говорил чрезвычайно культурно:
– Если вы не заплатите, меня убьют. Мне так сказали, и я в это верю.
Щелчок.
– Все слышал?
– Это уже Джерри Клейтон.
– Да.
– Что думаешь?
– Думаю, это снова тот самый тип. Я уверен.
– Верно. То же ощущение.
– Сколько ты еще будешь сидеть на коммутаторе?
– До полуночи. По вашему времени – до семи вечера.
– Возможно, я еще позвоню.
– О'кей. Доброй охоты.
Я поблагодарил Рикенбакера и поехал в Вашингтон, где после нескольких неудачных попыток я таки поймал капитана Кента Вагнера в его участке. Капитан был ходячим пугалом для преступников, рослый, с жесткими глазами, он говорил тихо и напоминал кобру. На вид ему было около пятидесяти. Темные волосы были гладко причесаны, подбородок подобран, как у бойца. Меня при виде его не покидало ощущение осторожного, решительного ума. Он небрежно сжал мне руку и оценивающе оглядел с ног до головы.
– В Соединенных Штатах похитителям спуску не дают, – сказал он. Этот случай не исключение.
В принципе я был согласен с ним. Американские законы против похитителей просто не имеют себе равных.
– Что вы можете мне рассказать? – напрямик спросил он, судя по виду, не надеясь на многое.
– Думаю, достаточно, – скромно ответил я.
Несколько мгновений он рассматривал меня, затем открыл дверь своего стеклянного кабинета и крикнул кому-то через заставленное столами помещение:
– Позови, пожалуйста, лейтенанта Ставоски!
Один из многочисленных полицейских в голубой форме встал и пошел выполнять поручение. Через окно я наблюдал за этой деловой, организованной работой – множество людей ходили туда-сюда, звонили телефоны, звучали голоса, строчили машинистки, вспыхивали экраны компьютеров, на столы то и дело подносили кофе. Подошел лейтенант Ставоски – пухлый коренастый малый лет сорока, с огромными вислыми усами и с виду совершенно в себе уверенный. Он, видимо по привычке, мазнул по мне взглядом человека, лишенного иллюзий.