И тут первый закричал. Конан замер, затем оглянулся. Тускло освещенный проем, а на его фоне — в воздухе — человек, точнее его фигура, которая быстро уменьшалась! Крик постепенно затихал, становясь все ниже по тону и все более неясным.
Конан взмок от напряжения. Идущий впереди вендиец повернулся к нему и предупредил:
— Иди, как я иду — здесь много таких дверных проемов!
Но что за ними? Куда они ведут? Конан крепче сжал рукоять меча.
Они миновали еще один проход, затем еще один. Комната как будто наклонялась под странным углом.
— Смотрите перед собой, — предупредил вендиец. — Только не в стороны — иначе вы потеряете равновесие и окажетесь в других сферах.
Наконец Конан увидел первого жреца — далеко впереди — он выходил из комнаты в последний тускло освещенный дверной проем. Один за другим вендийцы покидали темную, странно угловатую комнату. Затем вышел наружу и Конан, за ним Иллес, Тайс и остальные воины.
Северянин глубоко задышал, чувствуя, как спадает напряжение. Вендийцы сбились вместе в небольшой комнатке, освещенной лишь одной лампой, которая была подвешена на цепи под высоким потолком.
В конце комнаты виднелся лестница, ведущая к большой каменной двери.
— Это обитель Усхора, — сообщил один из жрецов. — И все же мы должны набраться терпения — нас еще ждут испытания.
Конан был озадачен, но промолчал. И никто из шедших следом не осмелился ничего сказать.
Жрец присоединился к остальным вендийцам, которые стояли лицом к каменной двери. Киммериец с интересом наблюдал за происходящим. Колдуны уставились не то на дверь, не то на что-то прямо перед ней, что-то невидимое для Конана. Почудилось ли ему, или наверху и вправду слегка заколыхался воздух?..
В комнатке раздался низкий гул. Он становился все громче, и теперь Конан отчетливо видел какое-то мерцание перед дверью. Затем оно приобрело сероватый оттенок и какие-то пока еще неясные контуры.
И тут же очертания мерцающего пятна стали более отчетливыми, а цвет и детали — более ясными. Оно окрасилось багрянцем; внутри него переливались и другие цветовые пятна. Конан уже мог различить контуры светящихся глаз, затем изгиб челюсти — огромный рот, окаймленный рядом огромных острых зубов, узловатые, мощные ноги, крупные лапы и утыканный колючками хвост. Затем пятно перестало колыхаться, все отдельные детали непонятным образом срослись, и перед дверью возникло создание пурпурного цвета с зелеными глазами, красной пастью и белыми рогами.
Незримое чудовище — оно стояло на охране двери, ведущей в покои Усхора, и стало видимым только благодаря магическим силам вендийцев.
Один из жрецов вдруг резко задышал и упал ничком. Остальные не обратили на это никакого внимания. Странный гул — концентрированная энергия, а может быть, колебания колдовской силы, исходящие от создания у двери — становился все громче. Тайс не могла его больше слушать и прижала руки к ушам.
Существо молча глядело на них, угрожающе разевая пасть, с кончика языка исходили волны света. Его острые когти то втягивались, то вытягивались, как будто тварь ждала удобного момента для нападения.
Гул стал почти невыносимым. Теперь уже Конану и всем остальным пришлось заткнуть уши.
И вдруг существо поблекло, и произошло это очень быстро. Тварь засветилась и начала переливаться такими яркими цветами, что киммериец едва не ослеп. Вскоре гул стих, и Конан, открыв глаза, обнаружил, что перед дверью виднеется лишь слабое мерцающее свечение — как в самом начале.
Затем исчезло и свечение, и на том месте, где стоял монстр, на полу осталось лишь широкое черное пятно — как будто там жгли костер.
Некоторое время вендийцы стояли не шевелясь и тяжело дышали, восстанавливая дыхание. Двое жрецов помогли подняться упавшему. Постепенно он пришел в себя и поблагодарил своих товарищей.
Наконец один из вендийцев двинулся вперед, поднялся по короткому пролету к каменной двери, положил руку на замок — и тут же отдернул ее. Из засова выскочили длинные стальные иглы, смазанные какой-то зеленой слизью, ядовитой на вид. Вендийца спасла лишь его осторожность и быстрота реакции. Он сунул руку под накидку, извлек оттуда светящееся кольцо, сунул его в полоску света, струящегося через щель между дверью и косяком, и начал вертеть его. Металл скребся о металл. Вендиец крутил кольцо и смотрел, что получается. Время шло.
Запор издал металлическое лязганье. Вендиец толкнул дверь, и она со скрежетом начала открываться. Служитель вошел внутрь, за ним последовали остальные жрецы, Конан и воины.
Комната была темной и просторной, но имела низкий потолок. Стены украшали мрачного вида гобелены; вокруг были расставлены каменные столы и скамьи; на высоких железных треножниках были установлены светильники.
На полу лежало распростертое тело — по черным доспехам и изодранному плащу Конан узнал Дестана Боларда. Тот был мертв.
В центре комнаты на ступенчатом возвышении стоял трон, очевидно, очень древний, и на троне возвышалось мертвое тело худого человека, облаченного в колдовские одежды. Это был Усхор — из груди его торчал меч Боларда.
Он мало напоминал создание, способное вызывать дикий страх, или владеть столь редкой и необычной магической силой. Тело было высохшим, серая кожа изборождена морщинами, пальцы тонкие, как когти. Даже после смерти его голова не упала на грудь, а была высоко поднята, губы плотно сжаты, ноздри раздуты. Глаза были открыты и словно светились слабым серебряным блеском.
— Дестан Болард проник сюда, имея при себе Кольцо, — сказал один из жрецов. — Оно защищало и направляло его. Он ударил Усхора мечом и пронзил колдуна насквозь.
Остальные вендийцы дружно закивали.
— Но почему умер Болард? — спросил Конан. — Смотри. — Вендиец наклонился к телу коринфийца и повернул его левую руку ладонью вверх. В середине ладони виднелся маленький прокол, а сверху — зеленая слизь.
— Отравленная игла! — воскликнул Конан.
— Верно. Кольцо защитило его от стражей сверхъестественной природы и колдовских миражей, и все же оно не смогло справиться с обычными, материальными опасностями. Тем не менее, он успел войти сюда и убить Усхора.
Вендиец склонился над Болардом и взял другую его руку. Конан увидел Кольцо Энкату — сияющее, искрящееся…
И вдруг левая рука трупа обхватила горло вендийца. Мгновение тот нелепо метался, схваченный с нечеловеческой силой — как крыса в зубах у волка; правой рукой мертвый Болард ударил вендийца в лицо. Раздался треск костей, брызнула кровь, а затем Дестан отпустил жреца, и тот, корчась, упал на каменные плиты.
Остальные испустили вдох изумления — тело Боларда медленно поднялось на ноги. Странный свет лился из глазных щелей его шлема — светлый, серебристый — точно так же светились глаза мертвого Усхора.
— Им завладел Усхор! — заверещал вендиец. — Когда он умирал, на него все еще действовали чары колдуна!
Жрец воздел руки и начал по-вендийски читать какие-то молитвы; остальные сделали то же самое. В комнате все зазвенело от их голосов, жрецы произносили слова с одинаковыми интонациями. Тем временем Болард, ни на что не обращая внимания, неуклюже направился к служителям — его манера передвигаться напоминала походку мертвых наемников на болоте.
— Кольцо! — прошептал Конан. — Оно же защищает его…
Вендийцы перестали молиться и начали пятиться — труп Боларда неуклюже, но верно шел прямо к ним. Испуганные воины начали протискиваться за дверь, Конан же, ухватив меч обеими руками, уверенно двинулся вперед.
— Сейчас мы прикончим его! — выкрикнул он, сверкая глазами.
Болард повернулся к Конану — сжав кулаки, но никак не пытаясь защитить себя. Северянин налетел на него, издав боевой клич — и со всей силы вонзил меч прямо в широкую грудь коринфийца. От столь мощного удара бляшки кольчуги начали ломаться и отрываться, а отличная немедийская сталь пронзила тело насквозь. Но в то же самое мгновение Болард нанес удар правой рукой. Конан почувствовал этот удар — как будто по его боку прошлись кувалдой; пролетев через всю комнату, он со всего маху упал на пол.