– Нет, нет, нет. Мадорра не уйдет. Мадорра сражаться. Мадорра убивать. Не будет. Не будет. – Казалось, еще немного, и его охватит паника. Джорон кивнул.
– Когда-то ты был не против, чтобы он убил всех нас, – напомнил ему Джорон.
Ветрогон тихо фыркнул, печальный смех для тех, кто его понимал.
– Теперь все равно. Но Джорон Твайнер – не все равно. – К нему повернулась голова в маске. – Джорон Твайнер болен, – тихо добавил он. – Не хочу делать жизнь Джорона Твайнера труднее.
– Моя жизнь и без того трудна, и я не думаю, что она станет легче, Ветрогон.
Тот печально кивнул.
– Не хотеть, – заявил Ветрогон.
– Верно, – сказал Джорон. – Ну, я всего лишь хотел тебя навестить. Сейчас мне нужно встретиться с Рукой Старухи и Эйлерином. Если тебе что-то понадобится, позови меня.
– Позови, – повторил Ветрогон, Джорон пробрался сквозь толпу говорящих-с-ветром, одетых в белое, и Мадорра зашипел, когда Джорон проходил мимо.
Он не стал обращать на него внимания – лишенный ветра не принадлежал к команде корабля, поэтому подобное наглое поведение Мадорры было не большей угрозой его командованию, чем если бы кивелли его клюнула или укусил длинноцеп. И все же оно вызвало у Джорона раздражение, когда он направился в глубины корабля, где Гаррийя, Рука Старухи, ждала его у себя в кубрике, куда приносили больных и раненых. Сегодня там было пусто, их рейд прошел без потерь. Так случалось довольно часто. Конечно, они атаковали превосходящими силами, но главной причиной являлась его репутация Черного Пирата, который не оставлял живых, и единственным доказательством его посещения островов становились трупы и горящие города.
Конечно, не совсем так, Джорон понимал, что это необходимо: в конечном счете его репутация спасет жизни многих его людей, и он надеялся, что в конце концов приведет к Миас. Тем не менее ему совсем не нравилось такое положение вещей.
В кубрике Руки Старухи Гаррийя сидела на стуле, гамака у нее не было, рядом лежали инструменты. «Ее вполне можно принять за палача, а не целительницу», – подумал Джорон.
Старая женщина состояла из противоречий, она очень тщательно мыла руки, но никогда – остальные части тела. Половину времени прикидывалась тупой, но теперь уже никого не могла обмануть. За блестящими глазами скрывался мощный разум.
– Зовущий, – сказала она. – Как дела?
– Я слышу все больше сообщений о кейшанах, поднимающихся на поверхность моря, но я не пел и не призывал их.
Она рассмеялась и провела рукой по своим инструментам, словно пыталась понять, какой из них вызовет самую сильную боль.
– Думаешь, что ты единственный такой во всем мире? – спросила Гаррийя.
– Нет, но мы призвали зверя, мы…
– Не вызвали первого, Зовущий, – сказала она, затем собрала свои инструменты и встала.
Потом подошла к полкам, положила их и взяла бутылку и ткань.
– Ну нет…
– Ты можешь кое-что немного ускорить, – сказала она. – Но не остановить то, что уже началось.
– Что это значит? – спросил Джорон.
– Сними шарф и сядь на стул. Я посмотрю, как у тебя сегодня дела.
Джорон молча повиновался, у него возникло странное ощущение, когда кожи коснулся воздух, а не тепло его дыхания, пойманное тканью. Гаррийя склонилась над ним, уродливая, старая, с кожей, покрытой грязью.
– Хоть кто-то на том острове знает, где она? – Он покачал головой. – Конечно нет, зачем им посылать сюда кого-то важного. – Джорон собрался ей ответить, но она подняла его голову, положив руку ему на подбородок, что заставило его промолчать. – Язвы не стали хуже, – сказала она. – У тебя бывают головокружения? – Он покачал головой. – Тошнота? Ты замечал исчезнувшее время? – Он снова покачал головой. – Принял какие-то решения, о которых пожалел?
– Много.
Гаррийя улыбнулась и намочила ткань жидкостью из бутылки.
– А такие, которые потом казались тебе бессмысленными? – поинтересовалась Гаррийя.
– Только не в последнее время, – ответил Джорон.
– Хорошо. А сейчас будет больно.
Она прижала тряпицу к его лицу, и он зашипел; у него возникло ощущение, что кожу охватил огонь, но, если это требовалось для того, чтобы удержать гниль кейшана, он был готов терпеть.
– Как Коксвард? – спросил он в момент передышки.
– Я не могла больше держать его здесь, – ответила Гаррийя. – Сейчас он в карцере. – Она еще раз прижала влажную тряпицу к его лицу, и по коже побежал огонь. – Впрочем, пройдет очень много времени, прежде чем ты окажешься в его состоянии. Гниль у него много лет.
– Мне бы он пригодился, никто не знает корабль так, как он, – сказал Джорон. – Ты можешь его подлечить?