Дверь дома открылась в ответ на их стук. Траум вздрогнул и попятился. Перед ним стоял призрак – полупрозрачный серый призрак, с черными ямами глаз и жестокой вечной ухмылкой оскаленного черепа. Но тут Крюгер попал в полосу света от керосиновой лампы, которую держал в руке – он отвел чуть в сторону, когда открывал дверь – и жутковатая иллюзия рассеялась. Причиной ее стало то, что Крюгер вышел встретить гостей в одной форменной серой гимнастерке и штанах.
"А мог бы и в своей черной шинели", подумал Траум.
В таком случае Крюгер, безусловно, выглядел бы еще жутче - крупная фигура в черном.
Герр гауптманн и Крюгер обменялись приветствиями. Траум протянул Крюгеру картонную коробку и смотрел, как Крюгер открывает ее. Оберштурмфюрер улыбнулся. По его глазам стало ясно, что он понял происхождение тортика.
- Прекрасно, - сказал он. – Да что мы в коридоре топчемся. Проходите внутрь.
Гости последовали его совету. Траум и Брандт вслед за Крюгером миновали неотапливаемый коридор, который русские называли сенями, и вошли в избу. Здесь было очень тепло, даже жарко. Солдаты топили печь не жалея дров. Им не надо было заботиться о том, чтобы растянуть этот запас на всю зиму.
- Раздевайтесь, - сказал Крюгер.
К ним по знаку Крюгера подошел мрачный мужчина. Брандт его сегодня уже видел. Это был, очевидно, водитель одного из танков. Днем он с деловитой сноровистостью ковырялся в моторе того танка, что стоял во дворе избы. Мужчина молча взял шинели гостей и унес их куда-то за печь.
Траум огляделся. Они находились в самой большой комнате, где стояла печка. Траум бывал здесь и знал, что насчет мебели тут небогато. Эсэсовцы, видимо, смастерили несколько столов из подручных материалов и расставили их вдоль стен в виде перевернутой буквы "U", так что получилось нечто вроде трапезной Одина в Вальгалле. Впечатление усиливали яркие скатерти, украшенные рунами.
"Интересно, им их выдают?", подумал ошеломленный Траум. В его части никогда не наблюдалось подобных излишеств.
Сами танкисты, тесно набившиеся в избу, щеголяли в основном в одних штанах - из-за жары. На обнаженных телах тут и там виднелись разнообразные татуировки. В основном - руны, из-за чего солдаты казались павшими героями, пирующими в Валгалле.
Неизвестно почему, Траума вдруг пробрал озноб.
«Как же они различают звания?» с возмущением подумал он, чтобы отвлечься от этого неприятного ощущения. Тут Траум сообразил, что в танковом взводе, вместе прошедшем весь путь от Прибалтики до Демянска, всем давным-давно известно, в каком звании Олаф или Герберт.
Но для гостей отсутствие формы на хозяевах создавало определенные неудобства.
Траум хотел обогнуть небольшой столик, на котором находилась огромная дымящаяся кастрюля и таз с салатом, но Крюгер сказал:
- Угощайтесь.
Траум был наслышан о знаменитом боевом братстве СС, но есть из одного котла с рядовыми он был все же не готов, а уж тем более зачерпывать себе самостоятельно. Выручил его Брандт. Адъютант предусмотрительно захватил с собой миски. Брандт подошел к столику и наложил им обоим. Салат состоял из картошки, квашеной капусты, лука и масла, а в кастрюле оказалось жаркое из лосятины.
Траум тем временем прошел вслед за Крюгером к столу, стоявшему у окна. Если бы они и правда были в чертогах Одина, бог восседал бы именно здесь. Но сейчас там расположился высокий худой мужчина, белокурый и со светлой бородкой. Он поднялся со своего стула, приветствуя гостей. Мужчина единственный здесь был одет в штатское. Траум догадался, что это Рольф Ленц, сотрудник учебно-исследовательского отдела рунологии. Ученый упоминался в письме, которое показывал Крюгер. Траум знал, конечно, что не все сотрудники Аненнербе носят погоны, но отсутствие какого-либо воинского звания перед фамилией Ленца сразу привлекло его внимание.
Крюгер представил их друг другу. Мужчины обменялись рукопожатиями. Их пятым компаньоном за командирским столом был, против ожиданий Траума, не командир взвода Отто Штольц, а Дитрих Бреннер, тот самый водитель танка, что повесил их шинели. Это было явным нарушением субординации. Но Траум, с одной стороны уже порядком раздраженный ее полным и явным отсутствием здесь, а с другой стороны смягченный картошкой с капустой и отлично прожаренной лосятиной, не стал доискиваться причин.
Пока гости воздавали должное таланту повара танкистов, Крюгер и Ленц продолжили беседу, начатую до прихода Траума и Брандта.
- Руна, Рольф, - говорил Крюгер, лениво поигрывая ножом. - Это просто буква. Хорошо, допустим целое слово, понятие. Мы до сих пор не знаем, кто создал этот алфавит. Тех, кто говорил на этом языке, не осталось. Возможно, именно поэтому мы до сих пор не можем воспользоваться наследием наших предков в полной мере. Но Маур относится к табличкам герра Виллигута как к записям. Как к формулам, как к техническим расчетам. И благодаря этому подходу мы сейчас имеем наш прибор. И он работает. Мы учимся пользоваться торсионными полями, пусть пока еще и разобрались в них до конца. Но что мы твердо знаем на настоящий момент? Поле возникает в камере формирования электроторсионного излучения, а собирается в адресном модуляторе. А не от того, что мы нарисовали на боку нашего ящика парочку рун!