- А, это, - улыбнулся Крюгер. - Она у меня вроде каски. Знаете, рабочие носят на стройках. Я давно работаю в Аненнербе. У нас бывают всякие случаи...
Мелодия, которую наигрывал Бреннер, врезалась в мозг. Мир вокруг плыл, дробился на осколки. Обнаженные мускулистые тела заполнили его. Жарко было, как в бане - Траум уже успел познакомиться с этим изобретением русских и одобрить его.
- Какие случаи? - сказал совершенно ошалевший от всего происходящего Траум.
Крюгер покосился на него. Траум смутился. Но Крюгер был, кажется, настроен дружелюбно. Если его и оскорбили намеки Ленца, то весь свой гнев он приберег для бестактного коллеги.
- Некоторые верят, - сказал Крюгер. - Что этот знак, если его нанести на тело, не позволяет демону захватить человека. Таким образом демон не может поработить волю человека и управлять его телом по своему усмотрению.
Траум нашел в себе силы ответить вежливо:
- Какими интересными вещами вы занимаетесь в Аненнербе. Я думал, там в основном читают старые книги, изучают фольклор, руны вот...
- И это тоже, - кивнул Крюгер, не отрывая взгляда от девушек.
Траум понял, что тот считает вопрос исчерпанным, и тоже замолчал. Герр гауптманн обреченно перевел взгляд на танцовщиц. Тепреь они проходили вдоль столов, за которыми сидели солдаты, и неотвратимо приближались к самому Трауму. Только сейчас - возможно потому, что старательно избегал смотреть на обнаженные худые тела - Траум заметил еще кое-что.
Посередине лба у девушек были укреплены металлические выпуклые орлы.
Подошедшая девушка плюхнулась ему на колени. Солдаты поддержали ее восхищенным ревом. Траума обдал запах пота, немытого тела, и чего-то еще... словно бы горячего железа.
В этот момент Траум испытал странное чувство уюта и защищенности.
Если бы он был раздет по пояс, как большинство присутствовавших, тощая, обвислая грудка девушки сейчас прижалась бы к его груди. Но он был надежно отделен от ее горячего потного тела своим мундиром. Он остро почувствовал, что не является частью этой грозной, жестокой и разнузданной силы, что сейчас орала, топала и свистела вокруг него. Но топала, свистела и орала эта сила одобрительно. Солдаты хотели поддержать Траума. Он не был чужаком здесь, но и не был одним из них. Эта мысль вернула Трауму внутреннее равновесие, которого он лишился, когда Крюгер распахнул дверь и выпустил девушек из их закутка, где они прятались, ожидая своего часа.
Глаза девушки были темными - и абсолютно пустыми, как у куклы. Как у мертвеца. Они стеклянно поблескивали в свете керосиновых ламп. Выдержать взгляд этих плоских, бессмысленных глаз не было никакой возможности. Траум непроизвольно покосился на орла, гордо красовавшегося на ее лбу. Траум не обнаружил никаких подвесок, которыми орел мог бы крепиться к голове. Возникало такое ощущение, что фигурка либо приклеена, либо прибита прямо ко лбу девушки. В пользу последнего предположения говорил крохотный бурый потек на коже, находившийся сразу под крылом орла. Также Траум увидел то, чего нельзя было заметить издалека. На груди орла был грубо вырублен перевернутый косой крест.
"Какое кощунство", подумал Траум.
Он не был особо ревностным католиком. Но все же глумление над священным для христианства символом покоробило его. Впрочем, тут он сообразил, что для Крюгера и других ученых Аненнербе этот знак мог означать что-то совсем другое. Даже руны бывают похожи на буквы, но от этого они буквами не становятся. Траум знал, что он должен сейчас сделать. Не чувствуя руки, он похлопал девушку по ляжке. Та поднялась и продолжила свой путь под свист и крики солдат.
Траум механически отхлебнул кофе. Тот уже остыл. Странно - Трауму казалось, что здесь так жарко, что кофе должен был стать еще горячее, чем был, а не остыть. Мимо Траума проплыло дряблое бедро, просеченное глубокими складками - так бывает, когда от природы полный человек вынужден голодать и в итоге оказывается в коже на размер или два больше, чем ему теперь нужно. Это прошла вторая девушка, со светлой косой, которой Крюгер для выступления предоставил свою шинель.
Часть 3.
Девушки обходили дальний конец комнаты. Траум прихлебывал кофе и пытался придти в себя. Взгляд его снова упал на Ленца. Теперь стало уже ясно, что ни на какой шарманке Ленц играть не собирался - Бреннер со своей гитарой выступал сольно. Однако, как вдруг заметил Траум, пальцы Ленца летали над клавишами его диковинного инструмента, Ученый как будто и впрямь играл на пианино, что-нибудь из Шопена. Серебряная печатка на его левой руке так и мелькала - так быстро Ленц перебирал пальцами. По лицу ученого тек пот. Крохотные капельки поблескивали в полумраке на лбу, крыльях носа и над верхней губой. Ленц, как и все остальные, не сводил взгляда с девушек.