Они ошиблись.
Штольц и его танкисты стояли у своих машин и молча наблюдали, как пехотинцы засыпают, один за другим. И даже шум работающего мотора танка не смог удержать Песочного человечка, изо всех сил смачивающего своим волшебным порошком их веки и ресницы. Кто-то из солдат успел сесть в мягкий, рыхлый снег. Кто-то рухнул, как подкошенный, с выражением неимоверного изумления на лице.
Когда заснул последний солдат, Бреннер как раз справился с поставленной ему задачей. Рыхлый снег украсился следами гусениц, закрученными в спираль. На поляну вползла осторожная, предательская тишина леса - всегда чем-то чуть поскрипывающая, с тихим свистом ветра и вовсе уж непонятными, и оттого неприятными звуками вдали.
Бреннер остановил свой танк на противоположном от остальных машин краю поляны и вылез наружу. К нему подошел Крюгер, второй представитель Аненербе, и они закурили.
Штольц понял, что Крюгер тоже не намерен помогать Ленцу.
Ученый тем временем отломил у ближайшего дерева крепкую ветку и принялся чертить глубокие борозды по периметру поляны, создавая какой-то сложный узор. При этом Ленц поглядывал на низкое, красное солнце, ставил вешки, отламывая кусочки от ветки у себя в руках, и что-то бормотал себе под нос. Когда на снегу появилась сложная геометрическая фигура, Ленц остановился и обвел взглядом всех присутствующих. Он был слишком горд, чтобы просить о помощи, но никто из танкистов не вызвался сам навстречу его вопрошающему взгляду.
Поняв, что никто не собирается ему помогать, ученый неприятно усмехнулся, дернул щекой и полез в танк Бреннера. Ленц достал из танка одну из чаш. Она запомнилась Штольцу тем, что отличалась от остальных относительно маленькими размерами и небольшим острым носиком. Подойдя к ближайшему латышу, Ленц присел на корточки и достал из кармана нож. Сначала он распорол рукав шинели, а затем вскрыл вену солдату. Тот даже не вздрогнул.
"Он не хотел рисковать", подумал Отто Штольц. - "Он вбухал в чай лошадиную дозу снотворного".
Тяжелые, почти черные капли упали на снег. Ленц подставил чашу и подождал, пока она наполнится. Затем аккуратно перетянул руку пехотинца жгутом. Взяв чашу, Ленц пошел вдоль намеченных линий. Стало ясно назначение носика на чаше - кровь лилась к борозды тонкой ровной струйкой, не разбрызгиваясь.
Яркое, хотя и негреющее зимнее солнце стояло почти в зените. Деревья на дальней стороне поляны казались лохматыми из-за инея. Кровь падала на снег, складываясь в темные линии.
Штольц думал, что первым не выдержит и бросится помогать Ленцу Бреннер. Они ведь ехали в одном танке. По танкистской привычке Штольц считал Ленца и Бреннера членами одного экипажа, товарищами - так же, как считал своим товарищем Крюгера, который ехал вместе с ним в командирском танке. Да и Крюгер и Ленц приехали именно к Бреннеру. Штольц знал, что Крюгер и Бреннер были старыми друзьями, и когда в Аненнербе понадобилось выбрать место для очередного полевого эксперимента, Крюгер вспомнил и разыскал Бреннера.
Штольц слишком поздно осознал тот факт, что Бреннер считал своим другом только Крюгера.
Чаша опустела. Ленц вернулся к телу, снова наполнил чашу и принялся за дело. Тонкие черные линии начали складываться в геометрический узор на дальнем углу поляны.
Медленно. Слишком медленно.
Карл, водитель командирского танка, понял это одновременно со Штольцем.
- Отто, - пробормотал Карл. – Но он же так провозится до темноты…
Солнце действительно должно было скоро сесть. Леса здесь кишели партизанами. Подобно вампирам из готических романов, при солнечном свете они старались не попадаться на глаза, но темное время суток безраздельно принадлежало партизанам. А Ленц только приступил к нанесению на снегу своих рун, которые, как стало уже ясно, должны были покрыть всю поляну.
Штольц пожал плечами:
- Если хочешь, можешь помочь ему.
Когда Карл и другие танкисты принялись помогать ученому, дело пошло живее. На снегу стали появляться очертания сложной геометрической фигуры – то ли звезды в пятиугольнике, то ли мятого круга с пятилучевой звездой внутри. Одного человека хватало примерно на один луч звезды; Ленц вскрыл второго, потом третьего...
Обескровленных латышей эсэсовцы оттаскивали за танки, чтобы тела не мешались под ногами. Штольц слышал, как хрипят и стонут умирающие люди. Но вряд ли это слышал кто-то еще - у ослабевших солдат, выжатых почти досуха этим ученым кровососом, не было сил кричать громко.