- Да, - услышал он голос Траума. - Что бы ни говорили, но СС - это стиль! Вы согласны со мной, Гюнтер?
"Да чтоб ты провалился со своим стилем!", яростно, хотя и с облегчением подумал Айвар.
Ему удалось остаться незамеченным. Это не эсэсовцы вышли выяснить, кто тут подглядывает им в окна, а всего лишь Траум со своим верным шакалом Брандтом покидали мероприятие. Ответ адъютанта Айвар не разобрал. Тот всегда говорил тихо.
Айвар дождался, пока стихнет звук шагов, поднялся, и, припадая на ушибленную при падении ногу, поплелся в госпиталь.
Начиналась поземка. Крошечные льдинки, врезаясь в разбитое лицо, приятно холодили рану. Но по сравнению с тем огнем, что пылал в кисти - Айвар-таки вырвал здоровый кусок мякоти из ладони - это были сущие пустяки.
"Стиль", думал Блауманис. - "Стиль...".
Эта старая жирная свинья была права. Развлечения Айвара и его людей выглядели жалкими на фоне того, что творили эсэсовцы. Хотя, в принципе, солдаты из "Мертвой головы" занимались тем же самым.
Это надо было исправить.
7 декабря 1941 г, д. Подмышье. 20:10 Отто Штольц
Бреннер постарался на славу, перемешивая в коробке бумажки с номерами. Хотя Отто Штольц и тянул жребий первым, ему достался клочок бумажки с кособокой семеркой. Четные номера шли в комнату брюнетки, и Штольц втайне рассчитывал именно на четный номер. Но и блондинка ему вполне сгодилась.
Когда он зашел в маленькую комнату, она уже сидела на столе, широко раздвинув ноги. Крюгер забрал у нее свою шинель, и теперь девушка была совершенно обнажена. Впрочем, здесь, в комнате, хоть и не было той жары, что в общем зале, но все же было достаточно тепло. Штольц тоже мог ходить здесь голым, если бы захотел. Но он не хотел. Отто припомнил, как кто-то из философов говорил: любовные изыски - дитя сытых, спокойных дней, когда у людей есть силы фантазировать.
Ему же сегодня было не до изысков.
Рука девушки совершала механические копающие движения в глубине светлых зарослей внизу ее живота. Глаза ее смотрели прямо на Штольца - и сквозь него.
- Да ты уже изнемогаешь, - усмехнулся Отто Штольц
Он приблизился и принялся хлопать себя по карманам. Отто совсем забыл, в какой из карманов засунул презерватив. Их всем выдавали в госпитале, совершенно бесплатно, после суровой лекции о том, как важно в военное время сохранять боеспособность и здоровье.
Танкисты, ожидавшие своей очереди в большой комнате, принялись петь.
- Высоко знамя реет над отрядом, - затянул Карл, взводный запевала.
- Штурмовики чеканят твердо шаг![3] - тут же подхватили остальные.
Отто нашел презерватив и надел его. Затем задумчиво посмотрел на металлического орла, торчавшего изо лба девушки. Крюгер просил быть аккуратнее с этим дорогим оборудованием.
- Повернись-ка, - сказал Штольц девушке.
Он хлопнул ее по бедру, чтобы было понятнее. Девушка проворно слезла со стола и наклонилась вперед. Штольц взялся за худенькое плечо.
- Коричневым дорогу батальонам! - пели за стеной.
"Все-таки хорошие голоса у моих ребят", подумал Отто Штольц с родительской гордостью. - "А Крюгер - тот еще затейник...".
Потом он уже не думал ни о чем.
И очень удивился бы, если узнал, что Хельмут Крюгер, который в этот момент курил в сенях, тоже думает о нем.
Вспоминает их последний разговор.
7 декабря 1941 г, д. Подмышье. 20:15 "выгнали из гестапо за жестокость"
После третьей рюмки коньяка Отто Штольц задал неожиданный вопрос.
- А как давно вы знаете гефряйтера Бреннера? - осведомился он как бы между прочим, любуясь темно-желтой жидкостью в своей рюмке.
Крюгер имел слишком большой опыт таких вот посиделок и разговоров как бы ни о чем, и трех рюмок коньяка было недостаточно, чтобы он утратил годами натренированный навык давать правильные ответы на подобные вопросы.
- С тридцать седьмого года, гауптшарфюрер, - так же небрежно, не отрываясь от нарезания сыра, ответил он.
Отто Штольц бросил быстрый взгляд по сторонам. Затем наклонился к Крюгеру всем корпусом и спросил тихо:
- Скажите, а это правда, что Бреннера уволили из гестапо за жестокость?