Ошеломленный Ленц открыл рот и снова закрыл его, не в силах произнести ни звука.
- Я забыл, что вы кончали? Вроде бы вы аттестовались как учитель истории и немецкого языка, если мне не изменяет память? - добил его Хельмут. - Извините, мне нужно идти.
Он взял поднос и направился к дверям той комнаты, где содержалась блондинка.
Ленц, наконец, его понял. Лицо ученого рунолога пошло бурыми пятнами. Он вскочил, и, как был, без шапки и даже не накинув пальто, выбежал в сени, громко хлопнув дверью.
- Ступеньки скользкие там, на крыльце, - подал голос со своего места Дитер Бреннер. - Можно упасть и разбить голову.
В некоторых делах он соображал очень быстро.
- Не надо, друг мой, - откликнулся Хельмут.
Бреннер засопел на своей лавке. Крюгер как был, с подносом, повернулся в его сторону и твердо повторил:
- Не надо. Если Ленц по каким-либо причинам не будет участвовать в эксперименте, не напишет свой отчет, отдел рунологии будет утверждать, что опыт был проведен некомпетентными людьми. Вроде меня. Они будут настаивать на повторной серии испытаний и всячески тянуть время. А Гиммлер может и охладеть к идее психофизического оружия, если мы не будем расторопны.
- Ладно, ладно, - крайне неохотно откликнулся Бреннер.
Блондинка так и осталась голой. Она сидела на краю своей кровати неподвижно, словно сломанная кукла. Она начала есть, только когда Крюгер ей приказал. Брюнетка же, освобожденная от молоточка Тора, вела себя иначе. Сразу после извлечения молоточка Тора Хельмут вернул ей ее собственную одежду, которую безжалостно содрал перед вечерним выступлением, и к его возвращению она успела полностью одеться. Во-вторых, она сидела на кровати, закутавшись в одеяло. Здесь, в дальних комнатах, было не так жарко, как в главной, около печи, но на взгляд Хельмута, и прохладно здесь не было. По крайней мере не настолько, чтобы сидеть в шерстяной юбке, кофте, да еще кутаться в одеяло.
"Жар у нее, что ли", встревожился Хельмут. - "Только присоединившейся инфекции не хватало!".
Хельмут поставил на небольшой столик миску с едой и кружку с кофе.
- Тебе холодно? - спросил он.
Девушка отрицательно покачала головой. Он понял, в чем дело, и больше ничего говорить не стал.
Вернувшись в комнату, он обнаружил, что Дитер уже постелил ему на диване. Ленц, судя по негромкому, но отчетливому посапыванию, доносившемуся с печки, уже вернулся в избу. На морозе люди очень быстро становятся рассудительными. Кто-то из них прикрутил фитиль у лампы, и комната была погружена в полумрак.
Хельмут открыл свой походный рюкзак и принялся рыться в нем.
"Где же она...", думал он.
Плеть завалилась на самое дно. Увидев ее, Дитер негромко засмеялся:
- А ты не меняешься, да? "Когда идешь к женщинам, захвати с собой плеть"?
- А как же, - ответил Хельмут.
И тут до него дошло.
- Ты уже и Ницше прочитал? - с интересом и почти восхищением глядя на товарища, спросил он.
- Да, - скромно кивнул Дитер.
Хельмут только покачал головой.
Поигрывая плеткой, направился к двери в комнату брюнетки.
[1] Газета "Коммуна", Ленинградский Партизанский край, декабрь 1941 г
[2] От возможности - к действительности (лат).
[3] "Хорст Вессель", перевод Виктора Улина
Часть 4
8 декабря 1941 г, д. Подмышье. 00:04
Девушка уже расправилась со своим ужином и как раз допивала кофе, когда Хельмут вернулся.
Он положил плеть поперек стола.
Девушка подавилась кофе и закашлялась. Хельмут дружески похлопал ее по спине. Девушка отдышалась и замерла, словно во лбу ее все еще находился крошечный приемник торсионного поля, а Ленц нажал свою любимую руну на "аккордеоне".
- Допивай, - сказал Хельмут. - Я не тороплюсь.
Девушка в упор посмотрела на него. Хельмут с удовлетворением и радостью отметил некоторые проблески разума в ее глазах.
- Я потом допью, - сделав ударение на слове "потом", тихо сказала она и отодвинула чашку.
Хельмут чуть наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.
Он был рад, что не ошибся в ней, и что молот Тора, долбивший ее мозг последние часов шесть, не раздробил ее личность на бессмысленные осколки.