- Когда я помашу рукой вот так, - сказал он, выразительно помахивая левой рукой. - Ты остановишься.
Он прижался лбом к прутьям.
- Давай, - сказал он. - Действуй.
Повторять не потребовалось.
Она действительно была в ярости. Она очень торопилась. Она хотела причинить ему как можно больше боли, всю и сразу. Конечно, сравнивать ее с умелицей из борделя, который Хельмут регулярно посещал, было нельзя. Но все равно это было хорошо. Это было очень хорошо. Девушка постепенно приноровилась, вошла в ритм.
- Да. Да! - простонал Хельмут. - Еще, еще... О, да... да...
Он почувствовал, что теряет себя, соскальзывает в темную бездну. Слишком быстро. Что ж, у него давно не было женщины. С тех пор, как Институт физики сознания перевели из Берлина в старинный замок в самой глуши, у Хельмута никак не получалось вырваться в столицу, чтобы посетить свою старую знакомую.
Да и девушка все-таки торопилась.
Он расслабленно помахал рукой. Девушка, как выяснилось, внимательно наблюдала за ним. Она тут же остановилась. Хельмут согнулся в последней судороге, разжал обе руки и свалился на пол, свернувшись в позе эмбриона. Он не знал, сколько времени он провел вот, скрючившись на давно не крашенных досках. Он услышал, как одна из досок скрипнула под ногой. Девушка подходила к нему. Затем он ощутил чувствительный толчок под ребра - она пихнула его рукояткой плети.
Хельмут открыл глаза. Сначала он увидел на полу рядом с собой сброшенные, собравшиеся гармошкой теплые колготки и поверх них - белые хлопковые трусы. Он медленно перевел взгляд на девушку. Она молча указала рукоятью плети на кровать.
- Даже так, - пробормотал Хельмут себе под нос по-немецки.
Он застегнул штаны. Руки у него дрожали. Хельмут думал, что молнию заест, но нет, ему удалось как-то справиться с ней. Он понимал всю бессмысленность своего действия, но все равно не хотел вывалить самую нежную часть себя наружу. Он не хотел, чтобы девушка видела его член таким, как сейчас - бессильным и расслабленным. Пошатываясь и хватаясь за кровать, он поднялся. Огляделся в поисках большого полотенца. Хельмут вовсе не хотел ложиться разодранной в клочья спиной на покрывало, поскольку совершенно неизвестно было, когда хозяева стирали его. Скорее всего, никогда. Он не хотел, чтобы в раны попала грязь. В юности он позволял себе подобные небрежности. Одного месяца изнурительного и неприятного лечения хватило для того, чтобы с тех пор он внимательно относился к мерам предосторожности.
Он знал, что полотенце здесь; он сам завернул девушку в него после того, как помыл ее, и так, завернутая, она и вернулась к себе в комнату. Полотенце обнаружилось на крючке у двери. Хельмут подстелил его себе и лег. Полотенце было влажным и приятно холодило спину. Раны начало пощипывать. Хельмут догадался, что это в них попало несмытое мыло, оставшееся на полотенце. Воды для помывки было мало, это правда, и он смывал он его довольно небрежно.
Девушка неподвижно стояла рядом с кроватью. Она не сняла с себя ничего, кроме самого необходимого, так и оставшись в длинной, широкой шерстяной коричневой юбке и теплой темной кофте.
Хельмут расстегнул штаны.
- Ну, вот тебе игрушка, делай, что хочешь, - сказал он по-русски.
Девушка не пошевелилась. Хельмут усмехнулся, снова взялся за прутья. Спинка в изголовье кровати была так же сделана из них.
- Так лучше? - спросил он.
Ответа не последовало. Девушка озадаченно смотрела на его левую руку - удивлялась татуировке, должно быть. Хельмут терпеливо ждал. Насмотревшись вдоволь, она подошла вплотную к кровати и взялась рукой за член Хельмута. Ладошка у нее была горячая и мокрая от пота. Тот уже начинал снова подниматься, а при такой поддержке и вовсе воспрял. Девушка отвернулась. Она дышала часто-часто - скорее всего, от отвращения.
Но, может быть, и нет.
Она закусила губу и решительным жестом задрала юбку.
Хельмут выпустил прутья и протянул руку к своему бедру. Девушка отскочила назад, как пуганая, битая кошка. Она не хотела, чтобы он касался ее.
Хельмут извлек из кармана штанов небольшой плотный квадратик.
- Я должен это надеть, - пояснил он.
Девушка терпеливо ждала, пока он сделает это и снова уберет руку. А потом она села на него.
Хельмут закрыл глаза.
Она начала двигаться.
8 декабря 1941 г, д. Подмышье. 00:55
Ленц, кряхтя, слез с печки. В темноте задел что-то тяжелое, это что-то немедленно откликнулось тяжелым металлическим звоном. Ленц негромко выругался про себя. Усевшись на лавку около печки, он закурил.