- Ну, не все же такие, как ты, Хельмут, - заметил Дитер.
Он только сейчас заметил, что сидит, прижав колени к животу, и принялся укладываться на место. Это было не так просто. Лавка была довольно узкой, и разместить себя на ней мог стройный человек, обладающий сноровкой и опытом в такого рода делах.
Именно поэтому Дитер не сразу почувствовал тот холод, что наполнил собой тишину. Но когда он его заметил, у него мурашки побежали по спине.
У Хельмута был собственный темный ангел. Его немногие замечали, потому что Хельмут умел обращаться с ним гораздо лучше, чем Дитер. Дитеру удалось пережить два или три случая, когда этот ангел показывался во всей красе - но только потому, что тогда внимание этого ангела было направлено на кого-то другого.
Но сейчас этот ангел, или демон, задумчиво смотрел на него сквозь мрак. И крылья его уже начинали разворачиваться. Дитер почти слышал их шелест.
- Я имею в виду, что ты ублажаешь женщин уже дольше, наверное, чем Ленц живет на свете, - поспешно поправился Дитер. - У тебя опыта больше.
Он почти физически ощутил, как огромные крылья медленно, неторопливо складываются - легкий ветерок от них даже чуть мазнул по его лицу.
- Да нет, - расслабленно произнес Хельмут. - Рольф просто боится...
Хельмут взмахнул перед собой рукой в темноте, подыскивая слова.
- Утратить контроль, - закончил он. - Боится, что женщина что-то сделает сама.
- Он переживал за тебя, - сообщил Дитер.
Хельмут негромко, сдержанно рассмеялся.
- Что, правда? - переспросил он.
- Да.
- Ай, какой он заботливый... - все еще изнемогая от смеха, с трудом проговорил Хельмут.
Дитер, безумно радуясь тому, что все обошлось, устроился наконец на своей лавке и укрылся одеялом.
- А вас, Дитер, не удивляет, что я... вам не кажется странным мой выбор? - спросил Хельмут.
И это "вы", внезапный переход Хельмута на официальный, отстраненный тон ударило по ушам Дитера - гулко, как если бы он находился внутри колокола, в который начали звонить. Дитер, поняв, что радовался он рано, глубоко вдохнул, как ныряльщик перед прыжком.
- Рейхсминистр тут, говорят, выступал, - все тем же расслабленным тоном продолжал Хельмут.
Но Дитер чувствовал темную, острую сталь, что пряталась за мягкостью этого дружелюбного тона.
- Сказал, что подобных извращений категорически не одобряет... - закончил Хельмут.
Он замолчал, ожидая ответа. Голос его как-то странно сломался на последнем слове.
И Бреннер вдруг с удивлением понял - это было как вспышка, как внезапно включившийся в темноте осенней улицы фонарь - что Хельмут вовсе не проверяет его на предмет, не донесет ли на него Бреннер, не поведает ли он о его необычных предпочтениях, чтобы повеселить теплую дружескую компанию. Хельмут тоже не был до конца уверен, как Дитер относится к нему. Терпит и втайне ужасается или даже презирает, считая подобное поведение смешным и недостойным мужчины, воина и истинного арийца?
И когда Дитер понял, что для Хельмута это важно, что его мнение может быть важно для такого человека, каким был Хельмут Крюгер, он улыбнулся в темноте.
Очень мягкой, нежной улыбкой.
- А вам - мой? - спросил он напрямик.
- Я вас не понимаю, это правда, - задумчиво ответил Хельмут. - Но это только ваше дело, Бреннер. Я дал клятву, и буду служить родине и фюреру до последней капли крови. Но в постели каждый человек сам себе фюрер.
- И каждая женщина - фюрерин, - тихо заметил Дитер.
- Именно, - энергично согласился Хельмут.
Они немного полежали в темноте, оба странно успокоенные и удовлетворенные. Открылась дверь в комнату блондинки, раздались шаги. Ленц отвел девушку в операционную. Он, видимо, решил сам вынуть приемник из головы блондинки. Хельмут лежал и слушал, как негромко позвякивают инструменты. Он не испытывал даже привычного раздражения, которое вызывал у него Ленц. Он вдруг ощутил, насколько и мелко и ничтожно было неукротимое желание Ленца соревноваться с ним, доказывать, что он тоже чего-то стоит - и даже в чем-то превосходит Крюгера - по сравнению с тем, что сейчас произошло между Хельмутом и Дитером.
- Но я не могу... уйти. Туда, куда советует этот англичанин, - сказал вдруг Дитер. - Я не могу поверить в бога.
- Поверь в себя, - откликнулся Хельмут.
- А как его фамилия? - спросил Дитер.
- Джонсон, - ответил Хельмут. - Лайонел Джонсон.
- Этот Джонсон - он был такой как я, - сказал Дитер.
- О, не думаю, - лениво возразил Хельмут. - Он написал это стихотворение в конце девятнадцатого века. Тогда были модны такие мрачно-религиозные фантазии. Демоны, искушающие людей... Но любая фантазия может оказаться правдой.