Любые совпадения имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями являются случайными.
Часть первая
Убийство
Ретро-1
Бабочка была великолепна. Когда и как попала она в автомобиль, Александр не знал. Она неподвижно сидела на лобовом стекле автомобиля, лишь слегка покачивая своими исполинскими крыльями. «Совка Агриппина» — так называется этот вид — вообще одна из самых крупных бабочек в мире, размах ее крыльев достигает тридцати пяти сантиметров. А эта, решившая скрасить тянучее одиночество Александра, была среди собратьев великаншей…
Ждать пришлось недолго. Виктор подобные комбинации создавать мастер. Моисеев появился с опозданием всего на двадцать минут. Мог ведь и вообще не появиться!
— Senhor Педру? — спросил вежливо.
Александр молча указал на сиденье рядом с собой. Моисеев глядел на приезжего с тревогой.
— А куда мы едем?
По-португальски он говорил с заметным акцентом, неверно применяя падежи.
— Тут, недалеко…
«Бьюик» быстро проскочил мост через Акари, оставил справа район Иража, вырвался на набережную.
Моисеев оглядывался с нарастающим беспокойством:
— Куда мы едем?
Александр не ответил. Громко жевал резинку. Он считал, что это безотказно убеждает человека в тупости собеседника.
Миновали район Пенья. И свернули, наконец, на мост.
— Мы что, едем в Университетский городок? — Моисеев глядел на него с нескрываемой надеждой.
Александр выплюнул жвачку в открытое окно и спросил по-русски:
— Неужели ты еще не понял, куда и зачем мы едем?
Моисеев с ужасом отодвинулся от него. А потом попытался броситься на соотечественника. Александр ударил его легко, локтем в челюсть, снизу вверх. Громко клацнули зубы.
— Не дергайся, — произнес спокойно. — Тебе уже ничто не поможет. Так хоть умри, как подобает…
Обреченный посмотрел сквозь стекло на лазурно-чистую воду бухты под мостом. Сзади вонзались в знойную синеву небоскребы Рио-де-Жанейро. Рядом по мосту мчались к аэропорту Галеано потоки машин. В них были люди. Но рассчитывать на их помощь предатель мог не больше, чем на ту же бабочку, которая по-прежнему сидела, распластав крылья, на лобовом стекле.
1
Стакан с водой стоял совсем близко. Рядом — рукой подать. Он чуть подрагивал. Поверхность чистой, хрустально-прозрачной влаги подергивалась едва заметными концентрическими кругами ряби и дробила нестерпимо яркий свет на ослепительные вспышки радужных бликов. Вода казалась ледяной — на стакане оседал туманный конденсат. У верхней кромки его образовалась крупная капля. Она на какое-то время замерла, подрагивая и набухая. А потом вдруг неровно, рывками, покатилась вниз, оставляя на запотевшем стекле ломано-извилистый след.
Александр судорожно-сухо сглотнул. С жадностью глядя на тонкостенное стеклянное вместилище влаги, предвкушал, как эта студеная жидкость живительным комком провалится в желудок, омыв по пути спекшиеся губы, шершавый язык, растрескавшееся нёбо, нежные гланды и чувствительную глотку, перехватив ледяным обручем горло, заставив на мгновение замереть легкие.
Мужчина жадно потянулся к стакану. Рука повиновалась с трудом, будто занемевшая от долгого лежания на боку. Приходилось напрягаться, чтобы достать вожделенное питье. Предощущая, как пальцы вот-вот сомкнутся на холодной скользкой поверхности, сжал ладонь. Но… они беспрепятственно прошли сквозь стенки сосуда, не ощутив ни холода, ни влаги. Странно… Но жажда мучит. Александр решил попытку повторить. Он потянулся к стакану губами. Вот-вот жадные губы коснутся хрупкого стекла с подернутой туманом росинок красной полосочкой вдоль края… Но вместо этого ощутил грубую горячую материю.
Он понял, что это только сон. И от осознания этого факта проснулся.
Пить и впрямь хотелось нестерпимо. Во рту, как говорится, словно табун ночевал. До тошноты болела голова: пульсируя в висках, наливаясь тяжестью в затылке. Совершенно не было сил подняться.
Со стоном Александр перевернулся на спину. Разлепил подернутые засохшей корочкой блефарита глаза. Зрение сфокусировалось не сразу, размытые силуэты предметов принимали привычные очертания постепенно, неровно, зигзагами наплывая друг на друга.
Начинался очередной бесконечно длинный день. Делать было абсолютно нечего. Спешить некуда. Можно было бы еще пару-тройку часиков поваляться в постели. Если бы не невыносимая жажда.