— Вы забыли, где находитесь, Сол, — перебил его Скиллард. — Откуда эти люди могли слышать о вашем Бреди?
— Во время Гражданской Войны он организовал «дивизию фотографов», — продолжил Грубер, не заметив этой реплики. — Он собрал огромную коллекцию военных снимков. Он вложил в дело почти сто тысяч долларов и надеялся, что его затраты окупятся после войны. Но после войны оказалось, что его фотографии никому не нужны. Никто их не печатал, чтобы не будить в обществе неприятные воспоминания. И Бреди обанкротился. Он не мог отдать долги, он не мог платить жалованье своим репортерам, и в конце концов оказался в полной нищете.
— В каждом деле есть риск, — заметила Полли. — Может быть, и наши шахтеры не сразу захотят сниматься за деньги. Но постепенно…
— Как ужасно он кричит, собака, — выругался Скиллард. — Если это и в самом деле песня, то я не думаю, что он поет о любимой девушке или о траве у дома.
— Интересно, что некоторые шаманы позволяют себя сфотографировать, а некоторые, наоборот, могут и камеру разбить, — проговорил Грубер, глядя в сторону шаманской палатки. — Так вот, о чем мы говорили? Да… А еще пленка хороша тем, что из нее можно делать бегущие картинки. Вы слышали про бегущие картинки Майбриджа? О, это великое изобретение! Все началось в семьдесят втором году, когда губернатор Калифорнии поспорил с друзьями о лошадях…
— Слышите? — перебил его Скиллард. — Вот, опять…
— Не мешайте, Бен, — мягко попросил Грубер. — Возможно, кроме меня, никто не расскажет юной леди о достижениях фотографии.
Он замолчал, глядя в огонь.
«Ему страшно, — подумал Кирилл. — Но этот человек умеет справляться со страхом. Он читает лекцию, вместо того, чтобы молиться и плакать. Нет, я не дам его убить».
— Так что там насчет лошадей? — спросил он.
— Лошадей? — Грубер растер ладони над огнем, словно они у него были обморожены. — Так вот, губернатор Стэнфорд утверждал, что когда лошадь бежит рысью, в какой-то момент все четыре копыта одновременно находятся в воздухе. А его друг так не считал. Они заключили пари, разрешить которое было поручено Майбриджу. Тот вооружился камерой и принялся снимать скачущих лошадей.
Это было в семьдесят втором году. В семьдесят седьмом году он предоставил свои снимки Стэнфорду, и тот выиграл пари. Работа затянулась на пять лет, потому что Майбриджу пришлось отсидеть срок за убийство. Если бы его жена не завела любовника, и если бы Майбридж их не застал, и если бы он промахнулся, и если бы суд присяжных его оправдал — тогда прогресс фотографии не был бы заторможен на целых пять лет!
Все дело в том, что Майбриджу удалось расчленить движение на составные части. Просто поставил в ряд двадцать четыре камеры, и они срабатывали одна за другой. А когда он стал просматривать эти картинки, они вдруг ожили. Наш глаз не успевает заметить смены одного кадра другим, и создается полнейшая иллюзия движения! Я видел это сам в Денвере. Шестьсот карточек скользят перед глазами одна за другой, и лошадь скачет, как живая…
— А не проще посмотреть на живую лошадь, чем любоваться карточками? — спросил Кирилл.
— Проще. Но в этом нет никакого чуда. А Майбридж сотворил чудо, и мне странно, что никто этого не заметил, — закончил Грубер.
— Будет чудо, если мы доживем до утра, — съязвил Скиллард. — Спокойной ночи, приятных сновидений.
Посреди ночи Кирилл проснулся оттого, что барабан замолк. Ахо тоже поднял голову.
— Идут сюда, — шепнул он.
И отполз в сторону, бесшумно и мгновенно. Кирилл сел к костру так, чтобы его было видно тем, кто приближался со стороны лагеря. Скоро донесся шорох шагов, и отсветы костра выхватили из темноты несколько силуэтов.
Полли тоже подошла к костру и осталась стоять рядом, накинув на плечи одеяло.
— Это ты, Ник? — спросила она.
— Уезжай, — сказал Ник. — Не жди рассвета. Уезжай сейчас.
— Ты можешь сказать, что тут у вас творится? — спросила Полли и коснулась его руки. — Тетушка Лиз отказалась от подарков. Темный Бык не обнял меня и ничего не подарил отцу. Что случилось? Почему барабан?
— Пророк из Аризоны встречался с духами.
— И что сказали духи?
Ник молчал. Из-за него вышел индеец с обритой головой. Его лоб пересекала над бровями красная блестящая полоса. Краска была совсем свежая.
— Женщина! Слушай и передай своим, — сказал он. — Духи не хотят, чтобы твои братья рыли землю у скалы Белого Мула. Это принесет нам всем смерть. Нам и нашей земле.
— Рано или поздно все мы умрем, — сказала Полли. — В этом тоже будут виноваты мои братья?