Пока хозяин чистил картошку, Зверев порезал колбасу и хлеб, соорудил себе бутерброд и принялся жевать.
– Хлеб сам, что ли, печешь?
– Какое там, это соседка у нас, тетя Шура, мастерица. Она и колбасу у нас делает, и сало коптит. Если задержитесь у нас, я вам у нее еще грибочков моченых возьму. Одним словом, голодать не придется, – усмехнулся Ломтев.
Когда картошка сварилась и Николай поставил ее на стол, за окном послышались шаги и в хату вошел Евсеев. Он повесил на гвоздь куртку и изрядно увлажнившуюся от пота кепку и без приглашения сел за стол.
– Как ты и предполагал, Павел Василич, напрасно смотались. Ни черта не нашли, хоть чуть ли не все озеро это, будь оно неладно, по кругу объехали. Нет нигде ни лодки, ни следов нашего стрелка.
Накануне после знакомства с Пчелкиным Зверев велел Димке Евсееву попробовать поискать пропавшую лодку. Псковский опер тут же разыскал дом обокраденного накануне Демьяна Полубудкина, и тот, хоть и не без возмущения, все же согласился поучаствовать в поисках украденного у него плавсредства. Демьян сходил к своему соседу Тольке Мельнику и одолжил у того другую лодку.
Несколько часов они плыли по реке до озера, обогнули его и спустя восемь часов вернулись несолоно хлебавши – усталые и злые.
– Напарник-то твой где?
– Демьян Егорыч? Так он домой пошел. Сказал, что завтра придет в участок и заявление о пропаже лодки все же подаст. Матерился всю дорогу.
Когда Зверев взялся за второй бутерброд и еще горячую картошку, со двора послышался звук мотора. Павел Васильевич выглянул в окно и увидел подъехавшего на мотоцикле Пчелкина, который все это время тоже не сидел без дела, а сопровождал катафалк с телом убитого Войнова аж до самого Пскова. Когда Пчелкин вошел в дом, он, не разуваясь, прошел к столу и поставил на стол армейский вещмешок.
– Все, товарищ майор! Определил я Михал Андреича куда следует! Передал по инстанции, все как положено, а теперь можно и немного расслабиться. Чего это вы тут на сухую сидите? Колька, – обратился к Ломтеву участковый, – ты чего же нас позоришь? Кто же так дорогих гостей встречает?
Ломтев посмотрел на Зверева.
– Так я вроде…
– Что вроде? Неужели не догадался под картошку чего-нибудь посущественнее сообразить?
– Так я ж могу к тетке Шуре сгонять! – засуетился Николай, дернулся было к выходу, но Пчелкин остановил его жестом.
– Не надо к тетке Шуре! – Пчелкин развязал принесенный вещмешок и вынул из него три бутылки «Столичной» и большой пакет с пирожками. – Водку в городе купил, а то у нас тут только самогон да дрянной портвейн в местном сельпо.
– А пироги тоже из города привез? – усмехнулся Зверев.
– Нет! Пироги – это моя Тонька напекла. Я к ней еще перед поездкой заскочил, велел приготовить.
– Так мне Коля сказал, что она у тебя приболела?
– Как приболела, так и выздоровела! Пробуйте, товарищ Зверев, тут разные: есть с капустой, есть с курятиной, а эти с грибами.
Откупорив первую бутылку, Пчелкин продолжал:
– Колька, давай стаканы! Не можем же мы нашего Мишку не помянуть.
Зверев тут же отметил, что грусть в голосе Пчелкина при упоминании о погибшем односельчанине особо не просматривается. Ему определенно не нравился этот сельский милиционер, но Павел Васильевич старался этого не демонстрировать. Евсеев тем временем взял пирожок, а молодой хозяин дома притащил стаканы. Пчелкин сначала налил хозяину на два пальца в стакан, остальную часть бутылки разделил на троих.
– Он у нас малопьющий! – перехватив вопросительный взгляд Зверева, пояснил участковый.
– Да я не о том! А чего ж покойнику не налил, у нас же вроде как поминки? – поинтересовался Зверев.
Пчелкин нахмурился и откупорил вторую бутылку. Он взял еще один стакан, плеснул в него водки и положил сверху кусок хлеба.
– Ну, за Мишку! Земля ему пухом. – Пчелкин опустошил стакан.
После этого участковый сел, вынул вилкой картофелину из котелка и закусил. Остальные, включая хозяина, тоже выпили не чокаясь. Пчелкин взял вторую бутылку и снова налил себе и гостям. Ломтеву, который с трудом проглотил водку и теперь жадно поедал пирожок с капустой, он на этот раз налил еще меньше.
– Ну а теперь, может, за знакомство? – Пчелкин, не вставая, протянул Звереву руку. – Владимир. А вас как, товарищ майор? Или мне так и придется на «вы», да еще и майором вас называть?
– Зови Павлом, чего уж в самом деле. – Зверев ответил на рукопожатие.
Несмотря на относительно средние габариты местного участкового, его рука была очень крепкой и сухой. «Мы ему тут явно как кость в горле, – сделал заключение Зверев. – Спокоен и уверен в себе, но что-то его гложет. Понять бы только, что…»