- Хм, и что ты хотел тут найти? - оживился пилот. - Неужели золото древних иудеев? Так его, наверное, уже давно нашли и вывезли отсюда в неизвестном направлении.
- Есть вещи гораздо дороже золота.
- И что это, например?
- Что? Например, Ковчег завета. Слышал о нем что-нибудь?
- Если честно, то не очень. Пойми, Кевин, я летчик, военный человек, и я не интересуюсь древней историей.
- Я это знаю, Оливер. Ты хороший летчик, а я - ты уж поверь - хороший историк...
- В нашей ситуации ни твои, ни мои навыки нам, скорее всего, не пригодятся, - заключил пилот. - Завтра понадобятся крепкие ноги, терпение и удача. И больше ничего. Если не нарвемся на турецкие посты, к вечеру доберемся к своим.
- Или попадем в плен...
- Нет уж! Я предпочитаю сдохнуть раньше, чем турки станут вытряхивать из меня душу! Поверь, они это делать умеют.
- Я слышал об этом.
- То-то же. Так что давай спать. И пусть завтра нам сопутствует удача.
- И все же, Оливер... - Кевин тронул пилота за плечо. - Я просто хочу рассказать тебе кое-что о Ковчеге завета, о Граале... Понимаешь, это величайшие святыни человечества!
- Прости, - отозвался летчик, - у меня нет настроения слушать. Давай договоримся так: если останемся живы, и если у тебя еще не пропадет желание посвящать меня в свою науку...
***
Солнце, как настойчивый цыпленок, смело проклюнуло покатую скорлупу горизонта. И сразу по песку наперегонки побежали косые тени, цепляясь и тут же перескакивая через трещины в известняковых залысинах. Сухой прохладный воздух пустыни задрожал, сдвинулся. Холмистый восток порозовел, прогоняя сумрачную серость зимней ночи.
Кевин проснулся от того, что почувствовал, как пересохло у него во рту. Шершавым языком он провел по губам, пытаясь их смочить, но губы не увлажнялись. Он выпростал руки из-под холщевой накидки, которую использовал, как одеяло, и протер пальцами глаза.
Быстро светало. Впереди, в пилотской кабине пошевелился и Оливер.
- Доброе утро! - произнес Кевин, потом добавил другим тоном: - Надеюсь, доброе...
- И вам того же, сэр! - бодро ответил пилот. - Как спалось среди реликвий этого скорбного мира?
- Ты напрасно иронизируешь, - обиделся историк. - Впрочем, спалось тревожно.
- А что так?
- Честно сказать, мне как-то не по себе, - ответил Кевин. - Что нас ждет впереди...
- Скоро узнаем, - сказал Оливер и стал выбираться из кабины.
Через четверть часа, оправившись и наскоро перекусив остатками шоколада, они уже были готовы двинуться в путь.
- Жаль оставлять нашего друга в одиночестве, не так ли? - спросил пилот, с грустью глядя на биплан.
- Если мы доберемся до своих, и если потом наш корпус возьмет Иерусалим, то надо будет обязательно вернуться за ним, - сказал Кевин.
- Этого можно было и не говорить, - ответил Оливер. - Он ведь мне - как родной брат, я знаю наизусть каждую его растяжку, каждый винтик.
Он подошел к самолету, обеими руками погладил его фанерный фюзеляж, обшитый плотной тканью. Потом с силой толкнул безжизненные лопасти - винт сделал пол-оборота и остановился.
- Я не сторонник сантиментов, но комок в горле у меня стоит, - сказал летчик.
Кевин молчал, глядя на друга. Он понимал, что в эту минуту нужно воздержаться от каких-либо комментариев. Нужно подождать, пока пилот, как старший в экипаже, сам не отдаст команду двинуться в путь.
- Ну, что, - после паузы вздохнул Оливер, - пошли?
Он ощупал карманы своей летной куртки, проверил, надежно ли прикреплена к поясу кобура с пистолетом. Глядя на него, Кевин повторил те же движения.
- Пошли, - сказал он.
Друзья бросили прощальный взгляд на вмиг осиротевшую фигуру самолета и повернулись спинами к восходящему солнцу. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как на вершине пологого холма, который пилоты собирались преодолеть, появились люди.
Их было двое - судя по одежде, это были двое мужчин. Один вел под уздцы мула, другой, казавшийся более щуплым, сидел на муле боком.
Увидев друг друга, и те и другие, остановились, как вкопанные. Английские летчики, поняв, что перед ними мирные граждане, а не турецкие солдаты, быстро успокоились. Двое же путников, случайно встреченных в это раннее утро, так и стояли на вершине холма в двадцати ярдах от пилотов, не решаясь сдвинуться с места.
- Мир вам! - сказал Оливер. - Вы из Иерусалима идете? Не подскажете, как лучше пройти, чтобы не столкнуться с турецкими постами?
Путники продолжали стоять неподвижно. Солнце хорошо освещало их фигуры. Пешему мужчине на вид было лет пятьдесят с небольшим. На нем была надета симла* привычного для местных жителей бурого цвета, подпоясанная широким кожаным ремнем. Голову обхватывала черная повязка, из-под которой на плечи струились длинные седые волосы. На ногах мужчины были надеты сандалии.