- Почему она все время молчит? - спросил он у седого мужчины.
- Она скорбит, - после паузы ответил тот. - У нее умер муж.
- Сочувствую. И куда вы теперь держите путь?
- На северо-восток. Там, за Мертвым морем, можно укрыться от преследования римлян.
- Но вам предстоит пересечь пустыню. Не страшно?
- Страшнее вернуться в Иерусалим. Нас, вероятно, уже ищут.
- А нас вот как раз и нет, - развел руками Кевин.
- Ты говорил о каких-то турках...
- Да, говорил. Они сейчас находятся в Иерусалиме, и Египетский экспедиционный корпус под командованием Эдмунда Алленби готовится штурмом взять этот город.
- Я ничего не понимаю из твоих слов, незнакомец, - сказал иудей. - Прости меня.
- Это и не мудрено. Мы с вами - люди из разных времен. Между нами - почти девятнадцать веков человеческой истории. Каким-то чудесным образом мы встретились тут - на перекрестке двух миров. Если вам это непонятно, то для нас, людей двадцатого столетия, такие казусы становятся все более объяснимыми.
- Нет, это невозможно, - сказал иудей. - Миров не может быть два или несколько, мир один! Он общий для всех! Он создан Всевышним для испытаний своих подданных.
- Это точно! Только испытания переходят из одного века в другой. И этот процесс, похоже, бесконечен.
- Мы не можем судить об этом, нам дано только верить и подчиняться...
- Но слепая вера, по сути, превращается в фанатизм, не так ли? А это не есть благо.
- Почему слепая? У нас было немало доказательств Его присутствия, особенно, недавно...
- Да, я понимаю...
- Так мы можем идти? - спросил иудей после паузы. - Вы не задержите нас?
- Конечно, не задержим, - ответил Кевин. - Только теперь становится непонятно: куда же идти нам?
- Поверь, незнакомец, я даже не знаю, чем вам помочь, - сказал путник.
- У нас говорят: путь указывает сердце, - вдруг тихим голосом произнесла женщина.
- Наверное, это справедливо, - согласился Кевин.
Его глаза встретились с глазами молодой вдовы, в которых тихо плескалась вселенская грусть. Так показалось историку.
Тем временем солнце уже вскарабкалось довольно высоко. В небе - сказочно голубом и чистом - не висело ни одного облачка. Незнакомцы спустились к подножию холма и теперь все четверо стояли возле биплана. Мужчина давно спрятал в ножны кинжал и с любопытством разглядывал странную конструкцию, представшую перед ним. Его спутница одной рукой держала узду, а другой гладила мула по голове.
- Прости, незнакомец, - сказал иудей, вновь обращаясь к Кевину, - прежде чем мы расстанемся, хотелось бы узнать, что это перед нами. Такого диковинного сооружения не придумали даже римские полководцы...
И он указал рукой в сторону самолета.
- Боюсь, что вы не поймете, - улыбнулся Кевин. Он повернулся к Оливеру: - Как им объяснить, что такое самолет?
- Не знаю. Скажи, что это такая птица, которая способна нести на своих плечах людей.
Кевин повторил слова пилота на арамейском.
Путники снова переглянулись, причем, женщина даже улыбнулась чуднЫм словам незнакомца.
- А вы можете показать, как она летает? - спросила она.
- Если бы! - воскликнул штурман. - Сейчас она поломалась. Именно поэтому мы и сели в этой пустынной местности.
- Поломалась?
- Другими словами, она нездорова, - поправился Кевин.
- А как ее вылечить? - спросила женщина. - Может быть, мы с дядей сможем помочь?
- Это вряд ли! - воскликнул Кевин. - Как вам объяснить? Наша птица должна выпить немного масла.
- Масла? - переспросила женщина. - У нас есть масло. Ваша птица пьет масло из оливы?
- Командир! У них есть оливковое масло! - воскликнул Кевин. - Подойдет?
- В паспорте к мотору ничего об этом не сказано, - пожимая плечами, ответил пилот. - Но мы попробуем! Пусть дадут, если им не жалко. Очень надеюсь, что масла окажется достаточно для того, чтобы заработал мотор и чтобы мы могли взлететь.
Кевин перевел слова Оливера. Любопытство сверкнуло в глазах иудейских путников. Мужчина достал из тюка медный кувшин с запечатанным горлышком и протянул Кевину.
Оливер вскарабкался на фюзеляж, и штурман передал ему бесценный сосуд. Через несколько минут колдовства в чреве авиамотора Оливер вернул кувшин Кевину.
- Скажи, чтоб отошли подальше, я попробую завести двигатель, - сказал он, усаживаясь в пилотское кресло.
Кевин отвел незнакомцев на несколько шагов.
- Сейчас будет очень шумно, - предупредил он. - Не пугайтесь.
Мотор "Сопвича" завелся не сразу. Сперва он проворчал какие-то механические ругательства, пару раз кашлянул и крякнул. Но после этого взвыл на положенной ему частоте, будто радуясь окончанию вынужденного простоя. Двухлопастной винт при вращении стал почти невидимым.