Павелецкий всегда вспоминал свою собственную историю, связанную с замечательной любимой собакой Чарой.
Тогда, в девяносто пятом, сводный отряд милиции патрульно-постовой службы МВД Республики Коми стоял неподалеку от селения Ботлих, печально известного прорывом армии боевиков в Дагестан, и охранял штаб шестой оперативной зоны. Вообще-то штаб шестой оперативной зоны — это сильно сказано. И у читателя может сложиться впечатление о некоем здании в несколько этажей, укрепленном со всех сторон неприступными стенами и блокпостами. На самом же деле это были заброшенные и полуразрушенные автомастерские с хиленьким, кое-где укрепленным забором и качающимися в случае сильного ветра железными воротами. Здание кое-где опять-таки подлатали, вставили стекла, оборудовали двухъярусными кроватями, буржуйками штаб, столовую с кухней, продуктовый склад, сортир и стали худо-бедно жить и работать.
Однажды мимо ворот гнали большую отару овец. А утром под забором, недалеко от ворот, часовые обнаружили пять копошащихся в одной куче-мале щенков.
— Смотри, что тут у нас завелось, — сказал один другому.
— Вот это да, — ответил второй.
И они принялись рассматривать и разбирать кучу.
Два кобелька, не выдержав холода, умерли, а славные и потешные девочки остались жить. Их приняли в большую и дружную милицейскую семью. Павелецкому досталась самая маленькая и, в отличие от более крупных, серых с бело-черными мордами сестер, черная девочка. Бойцы, соскучившиеся по дому и детям, ухаживали за пастушьими собаками со всей присущей русской душе добротой и заботой.
Назвал он свою собачку — Чара. Всю командировку та провела за пазухой его камуфлированного бушлата, кормясь сгущенным молоком.
Потом из этого маленького шерстяного комочка выросла шестидесятикилограммовая среднеазиатская овчарка. Ее, чистоплотную умницу, очень полюбили в его семье. Дожила она до десятилетнего возраста. Затем заболела раком молочной железы. После удачно проведенной операции прожила еще полтора года, потом окончательно слегла, перестала есть и пить. Умерла умиротворенно от выстрела из «Сайги». Нашла свое успокоение в лесу.
Сыктывкарский сводный отряд милиции в этот год менял на ПВД в Горячеисточненской такой же отряд из Саратова. Саратовцы где-то взяли трех месячных щенков кавказской овчарки, растили их почти месяц, чтобы забрать с собой домой. Но, как это водится, в конце столь длительной командировки от радости за ее окончание, забыли щенят.
— Что будем делать с собаками? — спросил взводных Павелецкий.
Те дружно ответили:
— Вырастим.
— Воспитаем.
Поначалу щенки нашли свое пристанище у одного из модулей, в котором жил первый взвод. Сучку и двух кобельков кормили, дружно таская им из столовой немудреные лакомства в виде перловой каши с тушенкой. Щенят назвали Гранатой, Рыжим и Димоном. Их ребята отмыли, и щенята жили неподалеку от своих спасителей.
Но через месяц они настолько выросли, что стали выходить на импровизированный плац на вечерние и утренние построения. Устраивали веселые схватки прямо перед строем, чем очень потешали личный состав. Граната и Димон были черно-серой расцветки, а Рыжий, естественно, серо-рыжей. Были они очень разными по характеру. Граната — вредная и злобная, Димон — болван болваном, а самым умным, хитрым и добычливым, поэтому, видимо, и самым крупным — Рыжий.
Скоро собаки выросли настолько, что освоили всю территорию временного пункта дислокации. А еще через месяц им и этого стало мало. Жили они теперь у столовой. Никто их воспитанием так и не стал заниматься. Постепенно бойцы утратили к собакам всякий интерес. Они так и стали расти, предоставленные себе.
Однажды замполит сказал полковнику:
— Сергей Иванович, с собаками надо что-то решать, ими надо заняться, а то мы вскоре получим на ПВД невоспитуемую свору крупных псов. И нельзя забывать, что они не простые шарики, а злобные кавказцы.