Внезапный диссонанс нарушил этот мрачный ритм. Очерёдной стихающий отзвук, вместо того чтобы замереть, сменился внезапным треском. Тень под виселицей задрожала, зашевелилась и ожила! Резкий рывок сотряс все сооружение. Ноги Риды подогнулись и выпрямились, а сама она задергалась, словно в новой агонии. Мышцы напрягались и расслаблялись в беспорядочных судорогах, а грудь снова вступила в отчаянную борьбу за глоток воздуха...
Нечто наподобие облака лунного света появилось над поперечной балкой виселицы, медленно опустилось вниз и, словно туман, окутало содрогающуюся фигуру. Между этим светящимся коконом и сверкавшим высоко в небе диском на мгновение, словно полоса серебристого дыма, сверкнул длинный и прямой светящийся луч. Мгновение спустя он погас, а молочное сияние, пульсируя, проникло внутрь висящей фигуры.
Выступавшие из-под платья босые ступни Риды медленно пошевелились и напряглись, будто она хотела коснуться земли кончиками пальцев. Те и в самом деле несколько удлинились, но тут же выгнулись вместе со ступнями столь сильно и неестественно, что даже хрустнули кости и связки, конвульсивно дернулись, и из них внезапно выросли крючковатые когти.
После ног пришла очередь рук, головы и всего тела. Превращение свершилось.
Вскоре на землю упали сорванные с рук обрывки пут и клочья разорванного платья. Затем когти чудовища вцепились в веревку над головой, подтягивая тело вверх. Острые клыки быстро перегрызли ее, после чего в тишине, царившей над Холмом Висельников, раздался треск, сопровождавший прыжок с небольшой высоты. Еще раз зашелестели кусты, росшие на склоне, и больше ничто уже не нарушило покоя этой ночи.
Наступающий рассвет вырвал из синего мрака большое, неправильной формы пятно городка Карда, разделил его на скопление пятен поменьше, а те под солнечными лучами начали постепенно приобретать форму домов, двух- и трехэтажных зданий, защитных стен и башен. Главная дорога, ведшая к воротам, вырисовалась светло-серой полосой на фоне зелени по бокам, а последней исчезла тень из глубины рва. Застонала несмазанная лебедка, и разводной мост начал медленно опускаться на другой берег. Когда он был уже в нескольких пядях от выложенного красным гранитом конца тракта, рукоятка, видимо, вырвалась из руки сонного стражника, и платформа из деревянных балок, набитых железными гвоздями, с адским грохотом ударилась о камень. Звон цепей и глухой удар эхом отдались вокруг.
На этот звук открылась дверь придорожной корчмы, отстоявшей от моста на несколько выстрелов из лука. Оттуда вышел какой-то человек. Немного постояв на крыльце, он неуверенно, покачиваясь, побрел к воротам. Его шатало из стороны в сторону, и он явно был рад, что в это время на дороге никого нет. Неожиданно он остановился и внимательно пригляделся к чему-то, лежавшему в придорожной канаве.
Еще один, два шага... Человек издал сдавленный крик, развернулся и бросился бежать. Споткнувшись, он рухнул во весь рост, пробежал немного на четвереньках и помчался дальше, вопя и размахивая руками. В дверях корчмы он зацепился сапогом о порог и, подняв облако пыли, остановился у ближайшего стола.
- Гамбо, ты что, рехнулся?! - Корчмарь Рикен отставил кружку, которую протирал, и вышел из-за стойки. - Ну, что с тобой?
Тот, тяжело дыша и издавая нечленораздельные звуки, схватил его за рукав и потащил к выходу.
- Палач... Мефин... п-помощник... - выдавил он только на улице.
- Где?! - В глазах Рикена мелькнуло понимание.
Ответом ему был жест вытянутой руки. Вскоре Рикен уже стоял над канавой. За двадцать с лишним лет работы в своей корчме он повидал слишком много подобных картин, чтобы тратить время на разглядывание. Спрыгнув вниз, он склонился над неестественно выгнутым телом палача. Оно было холодным и окоченевшим. Он с размаху перевернул его на бок и увидел зияющую рану величиной с кулак на шее, чуть ниже волос. На левой щеке трупа виднелись три параллельных глубоких царапины, доходившие до самых зубов. Рикен понял, что здесь ничем больше помочь не может, и направился к лежавшему в трех шагах дальше помощнику. Тот был жив, но страшный удар по голове обнажил мозг и вырвал один глаз вместе с половиной уха. Он был без сознания, неровно дышал, изо рта шла розовая пена. Видимо, у него были сломаны ребра.
На дно канавы упала длинная тень.
- Гамбо, беги за стражниками! Быстро! - не оглядываясь, крикнул корчмарь.
Тень исчезла, а Рикен осторожно занялся раненым. Уложив его поудобнее, он начал подвязывать ребра. В следующий миг он обнаружил, что обломки некоторых пробили кожу и вышли наружу...
На дороге послышался топот множества бегущих людей, лязгнуло железо.
- Рики, что с ним? - послышался голос начальника стражи, седого десятника Тадина.
- Бесполезно. - Корчмарь встал и вытер о фартук окровавленные руки. Ему уже ничто не поможет, - обреченно добавил он.
- А мастер Мефин?
- По крайней мере уже два-три часа... Тадин спрыгнул в канаву и подошел к помощнику палача.
- Вот зараза... - вполголоса пробормотал он и тут же крикнул: - Эй, вы там! Дайте сюда плащ и два копья! И берите его, только осторожнее! - он отошел, уступая место солдатам, и встал рядом с Рикеном.
- Как ты думаешь, кто это сделал? - спросил он.
Корчмарь со странной задумчивостью посмотрел на него.
- Кто?.. Помнишь упыриху Лирет, пятнадцать лет назад?..
Десятник побледнел и беспокойно оглянулся на близлежащие кусты.
- Как тебе это пришло в голову? - голос его дрожал.
- Лицо мастера... - медленно ответил Рикен. - На щеке у него след от когтей, а кроме того, кто-то перегрыз ему горло.
- Но упырихи кишки выпускают. А у этих...
- Значит, это был кто-то похожий, только с другими повадками.
Тадин быстро повернулся к стоявшим на дороге солдатам.
- Вы, двое! - приказал он. - Немедленно известите судью Тареса!
- Господин, а что с этим беднягой? - спросил один из тех, кто укладывал раненого на импровизированные носилки.
- Несите его ко мне, в корчму, - велел Рикен.
После нескольких десятков шагов внезапно послышался тихий протяжный стон.
- Во имя Рэха! - воскликнул Тадин. - Он приходит в себя... Стойте!