- У нашего господина есть сейчас дела поважнее, чем вопросы веры. Обязанность добродетельных подданных - сделать все, что в их силах, чтобы заговор не удался. Поступать иным образом - это измена, и именно так она будет рассматриваться, - ответила Красноглазая. - Так как?
- Это беззаконие! - прошипел настоятель. - Пренебрежение святыми заповедями! И уже не в первый раз! Из-за таких, как... чародеи распоясались! - он инстинктивно сдержался, чтобы не сказать лишнего. - Если бы не...
- За оскорбление чести и достоинства короля предусмотрено наказание от трехсот до тысячи палок. Думай, что говоришь, монах! - Ириан стиснула зубы. - Мне хватит сил, чтобы запихнуть твои слова обратно тебе в глотку!
- О каком законе смеешь рассуждать ты, которая...
- Оскорбление королевского судьи тоже является преступлением.
Настоятель замолчал, загнанный в угол. Видно было, что он пытается найти подходящие слова. Вскоре, однако, он полностью овладел собой, и лицо его посуровело.
- Я уступаю под принуждением, - сухо проговорил он. - Тем не менее я считаю святотатством нарушение святых заповедей, когда на службу приняли существо, которое следовало уничтожить. То, что тебе, госпожа, доверили пост судьи, стража закона, - явное издевательство над самими основами права. То же, что ты стоишь здесь передо мной и смеешь грозить мне от имени короля, богохульство и святотатство еще большее. Тот, кто находится вне закона, не может на него ссылаться в своих поступках!
- Опомнись, господин! - воскликнула Ириан. - То, о чем ты говоришь, лишь тень из глубин прошлого. Многое изменилось. Этот закон устарел и уже почти забыт...
- Для нас, слуг божьих, время не имеет значения. Важно лишь то, что король Редрен пренебрег одной из основ своей власти. Делай что хочешь, госпожа, я же немедленно пошлю гонца, чтобы известить обо всем Совет Жрецов. Его величество не в первый раз удивляет и пугает нас своим поведением. Возможно, чаша беззакония наконец переполнилась! - он повернулся и вышел из кельи..
У Красноглазой по спине пробежал холодок. Как она могла об этом забыть? Она собиралась избавить короля от хлопот, а вместо этого лишь стократ их приумножила. Мино! Мино! Если бы по дороге до монастыря она хоть на мгновение перестала о нем думать и хладнокровно взвесила все свои действия, возможно, она предусмотрела бы и такой вариант.
Она раздраженно подошла к окну. В помутневшей от грязи вуали, с всклокоченными и слипшимися волосами, в коротких кожаных штанах и куртке на голое тело, поскольку блузка пошла на бинты для Мино, она походила на богиню гнева после сражения. Однако настоящее сражение было еще впереди!
Она оперлась о подоконник. Внизу, на газоне посреди двора, лежал Каад. Монахи, проходившие мимо, делали вид, будто его не замечают. Истерзанный и истощенный змей не шевелился. Он переоценил свои силы и едва дотащился сюда. Где-то в другом месте, в какой-то из келий, сейчас зашивают израненную спину Мино... Чтоб его! Снова она о нем думает! Все шло не так, разваливалось и рассыпалось, а она думала только об одном! Спокойно. Что может случиться? Этот дурак-настоятель даст Совету Жрецов лишний повод. Редрен уже много лет доводил их своим образом жизни до бешенства. Король-шут! Так они наверняка о нем думают. Ослы... Теперь им подвернулся удачный случай. Достаточно, если они неофициально прикажут настоятелю отказать ей в убежище. Тот же сумеет прогнать ее отсюда иначе как силой. То есть - мятеж... Как судья и начальник королевской стражи Суминора, она не сможет оставить подобное безнаказанным. Она приведет из Карды солдат и в открытую сожжет этот монастырь. Тогда Совет Жрецов объявит, что король преследует религию. Они потребуют отречения, потом обратятся к нескольким недовольным баронам с просьбой о регентстве. Гражданская война, ни больше ни меньше! И ко всему прочему еще этот Тагеро! Такой возможности он не прозевает... Ее снова пробрала дрожь. Неужели Редрена в конце концов подвел инстинкт хладнокровного игрока? Неужели он совершил ошибку? А откуда он мог знать, что она все настолько осложнит? Но что еще она могла сделать? Может быть, новые чудовища уже в пути? Лишь стены освященных сооружений недоступны для переполняющей их ненависти. Ей придется торчать здесь, если она хочет остаться в живых и хоть что-то сделать. Вдобавок ко всему она осталась практически одна. Помощи ждать неоткуда. Она должна была это предвидеть, придумать что-то другое... Слишком поздно. Она сама все запутала. Никто иной. Идиотка! Идиотка! Влюбленная идиотка!
- Госпожа, я жду твоих распоряжений.
Она удивленно вздрогнула. Голос этот не был писклявым фальцетом монаха, оставившего свое мужское достоинство в урне на алтаре бога Рэха, к тому же он показался ей странно знакомым. Она повернулась. Фигура у стены, о существовании которой она совершенно забыла, медленным движением сняла с головы капюшон.
- Мастер Якоб?! - недоверчиво воскликнула Ириан.
Ответом был легкий поклон.
- Что ты здесь делаешь, господин?
- Монастырская тишина, заполненная лишь шепотом молитв, позволяет отвлечься от реальности камеры пыток... - начал палач.
- Ты здесь что, каешься, мастер? - Изумление Ириан было столь велико, что от прежних переживаний не осталось и следа.
Мастер недовольно поморщился.
- Почему сразу покаяние? Ведь я всегда честно исполнял свои обязанности и не совершил никакого преступления...
- Я думала, что...
- Что я скорблю по тем, кого провел через долину страданий? Нет, госпожа. Это очень распространенное, но ошибочное мнение. Да, когда-то под давлением обстоятельств я совершил зло, которое искупила невинная жертва моего брата. Ты знаешь ту историю, госпожа, и тебе хорошо известно, что к моим обязанностям это не имело никакого отношения. Идем... - Он открыл дверь и вежливо пропустил Красноглазую вперед.
- Почему принято считать, что занятие моим ремеслом всегда ведет к очерствению души? - спросил он, когда они оказались в коридоре. - Согласен, так бывает в том случае, когда причинение боли доставляет мастеру наслаждение или когда он делает свое дело с полнейшим безразличием к осужденному. Однако есть еще иной путь, который не лишает мастера возможности духовного самосовершенствования. И я стараюсь этим путем идти.
- Странные вещи ты говоришь. - Любопытство Ириан взяло верх над сомнениями. - Объясни.