Мастер Якоб задумался.
- Есть три вида ответственности, и ни один из них не связан и не смешивается с двумя остальными. Преступник отвечает за свое деяние, судья за справедливость вынесенного приговора, а палач - за добросовестность и тщательность своей работы. Ты, госпожа, - королевский судья, я же - палач его величества. Мы не несем вины за насилие, которое, возможно, как раз сейчас совершается где-то неподалеку. Весь позор падает лишь на преступника и с ним остается. Почему он должен впоследствии падать на других? Я, исполняя свой долг, превращаю причиненные преступником зло и несправедливость в его собственный страх, боль или смерть. Ты, госпожа, в соответствии с законом определяешь меру наказания в зависимости от вины или принимаешь решение о пытках, необходимых для получения показаний. Твоя задача - сделать это по справедливости. Если ты осудишь невиновного, то ответишь за это перед лицом богов или перед другим судией. Я согласен с тем, что исполнение приговора есть зло, но не я его совершаю. Я лишь изменяю облик зла уже существующего и обращаю его против преступника. Однако я не делю его с осужденным, во всяком случае мне нет в этом нужды. Если я не черпаю наслаждения из мук пытаемого или не впадаю под их влиянием в нечеловеческое безразличие неразумной машины, то могу считать, что зло, клубящееся под моими пальцами, не имеет доступа к моему разуму и душе.
- И что помогает достичь подобного? - спросила Красноглазая.
- Глубокое сочувствие, сожаление и горечь, - серьёзно ответил палач. Это хорошая защита. Открытая борьба вместо того, чтобы запираться в цитадели безразличия с толстыми стенами, удушающими все человеческое.
- Да... - Ириан неожиданно помрачнела. - Ты низший слуга Закона и, если я правильно поняла, без колебаний и душевных сомнений исполнишь любой приговор, даже явно несправедливый, лишь бы он был законно вынесен, ибо это освобождает тебя от ответственности. Однако ты был здесь и слышал, что говорил настоятель. Этот человек поставил под сомнение мое право судить, и, рассматривая его доводы с точки зрения сухих формулировок закона, следует согласиться, что он был прав! И тем не менее ты хочешь мне служить?
- Ты неправильно меня поняла, госпожа, - с обидой ответил мастер Якоб. - Ты забыла об одном. Я свободный человек, у меня есть право выбора, и я могу делать все, что считаю справедливым. Я уже решил и больше не намерен по этому поводу объясняться! - с достоинством закончил он.
- Прости, - смущенно сказала Ириан. - Я не хотела тебя обидеть...
Они замолчали. Красноглазая поспешно искала подходящие слова, чтобы сгладить неловкость. Наконец нашла.
- Я до сих пор не знаю, что ты тут делаешь, господин, - осторожно проговорила она. - Надеюсь, это не тайна?
Мастер Якоб повеселел и улыбнулся.
- С этого, собственно, я и хотел начать, - ответил он, явно обрадованный вопросом, - но сразу же началась та дискуссия... Дело в том, что нелегко собраться с мыслями в камере пыток или в дворцовой кутерьме. Я люблю тишину и покой. Поэтому раз в год я уединяюсь в этом монастыре, чтобы читать собранные здесь книги и писать стихи.
- Что? - Ириан остановилась как вкопанная.
- Я поэт! - решительно заявил он. - Прежде всего поэт! Поэт же должен быть безусловно честен перед самим собой. До самого конца! И потому я служу палачом у его величества. Иначе я не мог бы быть поэтом!
Не оглядываясь на остолбеневшую девушку, он двинулся вниз по лестнице, ведшей во двор. Она пошла следом, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает. Изумление лишило ее способности мыслить. Лишь снаружи она несколько отошла от первого шока. Мастер Якоб ждал ее, и легкая улыбка, блуждавшая в уголках его губ, свидетельствовала о том, что он прекрасно знает, какое впечатление произвели его слова.
- Ты удивлена, госпожа? - провоцирующе спросил он.
Красноглазая приняла вызов.
- Интересно... - она сделала паузу, - что думают об этом другие члены твоей гильдии?
Палач рассмеялся.
- Примерно то же самое, что и кроты, которым рассказывают о радуге... Впрочем, хватит об этом! - Он посерьезнел. - Когда я увидел вашего пленника, я сразу подумал, что от него можно добиться толку. Поэтому я и пошел за тобой, госпожа, в келью настоятеля. Теперь я хотел бы увидеть этого человека.
- Хорошо. - Ириан достала ключ от подвала.
Они направились через двор в сторону входа в подземелье. Когда они подошли к газону, Красноглазая остановилась возле Каада. Тело змея приобрело пепельный оттенок. Не нужно было быть знатоком, чтобы догадаться, что это дурной признак.
- Как ты себя чувствуешь? - вполголоса спросила она.
Две пары век сдвинулись вверх и вбок, открыв зеленый глаз.
- Как поклеванная гусеница, - донеслась слабая мысль. - К тому же еще прикусил язык...
Она не могла понять, говорит ли он серьезно или шутит.
- Продержишься до полнолуния? - спросила девушка.
- Может быть. Впрочем, какое это имеет значение?
- Ты прав. Я могу для тебя что-нибудь сделать?
- Помни о настоятеле... - Он закрыл глаз.
- Помню. Ты даже не представляешь, насколько хорошо!
Она повернулась и подошла к мастеру Якобу. Они, спустились вниз и вскоре оказались в камере Мефто. Ириан вставила горящую лучину в железную обойму на стене. Палач присел и медленно провел руками по телу и лицу могильщика, исследуя напряжение мышц, биение сердца, дыхание и рефлекс зрачков.
- Да, это осознанный уход в летаргическое состояние, - сказал он, вставая. - Как звучит приговор, госпожа?
Ириан подняла голову.
- Этот человек, - произнесла она официальным тоном, - был сообщником преступника, нарушающего закон при помощи чар. Он виновен в совершенных и задуманных преступлениях. Перед поимкой оказывал активное сопротивление, чем окончательно доказал собственную вину. Приговорен к смерти через повешение. До этого, однако, он должен сообщить все, что ему известно о чародее по имени Тагеро, которому он служил. Если он скажет правду до начала пыток, настоящий приговор будет передан королю вместе с просьбой о помиловании. Мастер Якоб, с этого мгновения осужденный в твоих руках! - она отошла к стене и встала около факела.
Палач посмотрел на лежащую в полумраке продолговатую фигуру.