- Значит, ты, господин, хочешь нашей помощи... Сейчас?
- Никакой помощи! - Редрен заскрежетал зубами.
- Даже в столь тяжелую минуту ты не намерен смириться и порвать с безбожным прошлым? - искренне удивился верховный жрец. - Зачем же ты пришел сюда, король?
Редрен глубоко вздохнул.
- Война с Каром начнется со дня на день, - еще раз повторил он, пытаясь сохранить спокойствие. - Я хочу знать, на чьей вы будете стороне?
- Нас не занимают преходящие проблемы меняющегося мира. Мы лишь следим, чтобы действия бренной власти были в согласии с законами, данными Великим Рэхом. Если они расходятся, нам приходится напоминать и предостерегать. А ты, господин...
- Хоть горшком называй, только в печку не ставь! - прошипел Редрен. Для меня важно лишь, что вы суете нос в мои дела!
Брови верховного жреца поднялись, но с его умудренного годами лица не исчезло выражение отеческой снисходительности и заботы.
- Как же так, король? Как могут быть только твоими дела, касающиеся народа и законов, по которым ему выпало жить? Ведь именно нашей опеке вверено благо твоих подданных. Станешь ли ты возражать против того, что основные принципы непостоянства облика Рэха, которые мы провозглашаем вместе с наказом вечного смирения перед хаосом Бытия, важнее всего?
- Не стану, но я пришел сюда не для теологических дискуссий! Принципы одно, а вопросы повседневной политики - совсем другое!
- Ты ошибаешься, господин. Эти вещи ясным и естественным образом следуют одно из другого. Меня беспокоит, что ты этого не видишь, король.
- Мир не есть Вечность! - взорвался Редрен. - Ты говоришь о том, о чем сам понятия не имеешь!
- И я так думаю, сын мой.
Наступила напряженная тишина.
- Повторяю, - начал в очередной раз властелин Суминора, - могу ли я рассчитывать на ваш нейтралитет во время войны с Ормедом?
- Этот вопрос неудачно сформулирован и касается малозначительной проблемы.
- Вовсе нет!
Верховный жрец пропустил мимо ушей возглас Редрена.
- Нас не волнует монарх чужого народа. Важен король, который правит здесь и сейчас. Именно его неподобающее поведение повергает нас в грусть и беспокойство.
- Во имя Рэха! Ты что, не понимаешь, о чем я?
- Король, ты беспокоишься вовсе не о том, о чем следовало бы.
Редрен почувствовал, что еще мгновение, и он схватится за корону и натянет ее себе на шею, как если бы она была из соломы, а не из металла. Он вскочил и направился к выходу.
- Куда ты, король? - спокойно спросил верховный жрец.
- На войну! - в ярости он едва не выломал золотую ручку.
За дверью ждала Ириан вместе с десятью гвардейцами. Четверо вооруженных стражей храма, которых королевские солдаты вынудили отойти от порога, мрачно смотрели на них. Красноглазая подошла к Редрену.
- Господин?
- Чтоб им в пекло провалиться! - выдохнул король. - Одни увертки и отговорки! Идем!
Гвардейцы деловито выстроились вокруг короля и своего командира. Их тяжелые сапоги застучали по гранитным плитам шедшей вокруг храма галереи.
- Я сам виноват! - в гневе бросил Редрен. - Я позволил им в течение стольких лет набирать вес и значение в обществе! Естественно, в конце концов каждый их шаг начал мешать всем моим действиям. Политическое влияние для них - словно бритва в руке ребенка. Они зарежут ею меня, и себя, и весь Суминор! - продолжал он, уже спокойнее. - Но этот лысый и тощий войдет в королевскую канцелярию только через мой труп! - страстно закончил он.
- Привет, мама!
- Ири! - Хантиния Ферго встала с дивана и подошла к приемной дочери. Женщины обнялись и расцеловались.
- Я пришла попрощаться. Посол Ормеда только что прибыл в Катиму. Король принимает его сегодня вечером.
- Ты уверена, что он привез с собой объявление войны?
- Ничего другого быть не может. Разве что они готовят какую-то новую хитрость. Тогда Редрен разорвет мир. Так или иначе, в оружейной уже полируют королевские доспехи. Скорее всего мы выступим уже сегодня ночью.
Они сели рядом.
- Ты ведь встретишь его там, правда? - В уголках глаз Ханти появились морщинки.
- Наверняка, только не знаю, что я стану тогда делать, - кивнула Ириан. - Боюсь, что я не смогу быть такой, какой он хотел бы меня видеть. Что я не оправдаю его ожиданий. Там я буду тысячником, все время со своими солдатами, а он... Я привыкла, это моя вторая натура, - тихо и медленно говорила она. - Здесь, во дворце, я упыриха, начальник гвардии, меня боятся. Там, с ним, я была лишь девушкой, отдавшейся ему по любви. Как мне соединить одно и другое? Я хочу его, но один раз уже едва ему не опротивела, поскольку была чересчур горда, чтобы высказать свое восхищение перед ним. Насмехаться и язвить было легче.
- Но теперь вы принадлежите друг другу. Вам удалось сделать первый шаг, - ответила Ханти.
- Меня словно вампир укусил в сердце. У меня не было сил, я могла лучше к себе приглядеться. Теперь мне порой кажется, что это была лишь минута слабости, и, когда я в такие мгновения думаю: "люблю", делаю это словно вопреки самой себе. Упыриха ожила и снова начинает брать верх. Я служу Редрену, а он должен иметь рядом с собой хладнокровного демона, а не смазливую идиотку. Я не хочу подвести ни его, ни Мино. Я сама уже не знаю, кто я!
- Упыриха, которая умеет любить.
Ириан подняла вуаль. В ее красных глазах блеснули слезы.
- Я не могу с этим примириться! Не знаю как! Понимаешь?
- Дорогая моя, достаточно захотеть. А ты хочешь?
- Хочу.
- Тогда будь спокойна. Мино желает твоих ладоней, может быть, руки, Редрену же нужны когти. Настоящая проблема возникла бы, только если обоим было нужно одно и то же. Так что все не так плохо, и перестань волноваться!
- Спасибо. - Красноглазая наконец улыбнулась и прижалась к приемной матери.
Они сидели так некоторое время, пока Ириан не выскользнула из объятий той, предназначением которой было понимать и любить демонов.
- Есть еще кое-что... - Девушка посмотрела в сторону. - Мне кажется, что Ксин жив, - быстро проговорила она.