- Что ты сказала?! - Ханти побледнела.
- Если не он сам, то наверняка - его тело. В него вселился чародей, которого я преследую...
Ханти закрыла глаза. Из-под век выкатились две слезинки.
- Книга Зла... - прошептала она. - Когда-то, чтобы спасти Ксина, мы с Родмином воспользовались Проклятыми Чарами. Родмин предупреждал меня, что цена может оказаться выше, чем приобретение...
- Это могло произойти вскоре после схватки с королевой-матерью, ответила Ириан. - Я его тогда встретила, он вел себя очень странно...
- И ты мне ничего не сказала?! - взорвалась Ханти.
- Он не хотел.
- Потому что знал, что я сразу распознаю обман, что не дам себя провести. - Женщина покачала головой. - Я всегда знала, что он жив. Во сне я иногда слышу его голос... Теперь я уже понимаю, что это не сон. Он просит помощи...
- Я тоже слышала. - Ириан сжала губы. - Тагеро говорил, что королева-мать убила в нем котолака... Это неправда, она его только ранила, ослабила так, что Тагеро завладел его телом и волей.
- Если так, он завладел всеми знаниями и памятью Ксина. - Ханти снова покачала головой. - Это дало ему такую власть, какой до сих пор не обладал ни один маг. Поэтому ему столь легко удалось сломить Родмина. Знаешь... иногда, когда мы были вместе, мне казалось, будто со мной кто-то чужой, - то были мгновения, когда Ксина выглядывал Тагеро. Ты должна снять с него это проклятие, прошу тебя!
- Я не знаю как... - ответила Ириан.
- А это еще что такое?! - рявкнул Редрен, неожиданно останавливаясь не доходя до трона. В Посольском зале наступила мертвая тишина. Придворная капелла прервала парадный марш. Те, кто только что кланялся, застыли неподвижно. Церемониймейстер посинел. Кончик королевского скипетра указывал на лежавший на алом ковре крошечный клочок бумаги.
- Что это за мусор?! Что за балаган?! - прорычал король. - И в таком хлеву я должен принимать наших достопочтенных гостей?
Охваченный ужасом церемониймейстер шагнул вперед и что-то нечленораздельно забормотал. Редрен производил впечатление безумца, который в следующее мгновение начнет крушить все вокруг. Придворные поспешно отступили к стенам. Стоявшая позади короля Красноглазая с каменным лицом кивнула одному из своих сотников.
Гвардейцы, лязгая оружием, окружили мертвенно-бледного сановника.
- Ты пренебрег своими обязанностями. Ты хотел выставить меня на посмешище! - ледяным тоном заявил король.
- Господин, я... - Ноги несчастного подогнулись, и он упал на колени.
- Кто тебе приказывал вставать на колени?! - рявкнул на него Редрен.
Церемониймейстер вскочил словно ошпаренный. Казалось, что еще миг, и он лишится чувств. Король замолчал, не отводя от него взгляда. Мгновения тянулись чудовищно долго.
- Чего стоишь? - наконец подал голос король.
Глаза церемониймейстера вылезли из орбит. Челюсть отвисла.
- Ну, подними же эту дрянь, в конце концов! - приказал Редрен.
Кто-то робко хихикнул. Тотчас же дворец сотрясся от раскатов хохота и возгласов "браво". Хотя все ожидали подобного финала, никто из присутствующих еще минуту назад не мог бы побиться об заклад, что все закончится именно так. Монарх, как обычно, выглядел весьма убедительно, тем более что всем хорошо было известно, что каждая дворцовая охота на карийских шпионов или подавление раскрытых заговоров всегда начинались с подобной вспышки королевского гнева. Не однажды после чего-то подобного по булыжникам двора катились отрубленные головы, а то, что жертвами становились исключительно настоящие виновники, в атмосфере всеобщей суматохи и террора казалось оставшимся в живых чистой случайностью. Но сегодня гвардия явно не планировала маневров, которые король именовал "устрашающим примером".
Редрен запахнул мантию, смахнув из-под руки стоявшего на четвереньках церемониймейстера клочок бумаги - причину всего замешательства. Капельмейстер среагировал со свойственным ему здравомыслием, и оркестр возобновил марш с ранее прерванного такта. Придворные вернулись на свои места, а его величество уселся поудобнее на троне и дал знак скипетром.
- Посол его величества султана. Ормеда V! - прохрипел срывающимся голосом церемониймейстер.
Медленно открылись большие резные двери. Вошли трое - посол и двое рабов, один из которых нес какой-то предмет, покрытый красной тканью с золотой бахромой, а второй - украшенную драгоценностями шкатулку. Они торжественно прошли вдоль ряда придворных и остановились перед первой из семи ступеней, ведших к стоявшему над головами подданных трону.
- С чем прибыли? - Король, как обычно, делал вид, будто он единственный во дворце человек, не знающий, что происходит.
К послу приблизился слуга со шкатулкой. Посол Ормеда молча поднял крышку и извлек расшитую жемчугом перчатку.
Он бросил ее на ступень перед собой.
- Вот вызов моего господина, - громко объявил он. - Я пришел с войной!
- В чем же это мы провинились перед нашим братом Ормедом? - Лицо Редрена не выражало ничего кроме безграничного изумления.
Посол холодно посмотрел на него,
- Мой господин раскусил твой преступный замысел, властелин Суминора! Справедливый гнев Кара падет на твою страну. Нам все известно!
- Что именно? - на этот раз вопрос был вполне искренним.
Посол презрительно выпятил губы.
- Величайшая подлость, о какой когда-либо слышал мир. Снедаемый завистью по причине отсутствия потомка мужского пола, ты возжелал лишить моего господина его любимых сыновей. Ты послал человека, задачей которого было погубить их всех с помощью чар, чтобы твои дочери и дальше могли сохнуть старыми девами! С этого мгновения наша земля стала чересчур мала для двух государств - Кары и Суминора. Одно из них должно быть стерто в пыль. Заверяю тебя, король, что это будет не моя родина!
- Что за чушь?! - Редрен едва не потерял самообладание.
- Даже демоны не могли вынести подобной подлости. Котолак, который тебе служил, ведомый справедливым гневом, оставил службу у тебя, прибыл ко двору моего господина и сообщил ему всю правду о заговоре, после чего указал на виновного.
Раздался все усиливающийся удивленный и возмущенный ропот.
- Тагеро! - вырвалось у Ириан.
- Поскольку всем хорошо известно твое двуличие, вероломный властелин Суминора, - продолжал посол, - я принес доказательство, чтобы никто не осмелился усомниться в правдивости слов, которые я произнес от имени моего господина, - он кивнул второму слуге.