- Нет, господин, не узнаю.
- Я Родмин, придворный маг короля! - рявкнул сбитый с толку Родмин.
- Ну да, вроде бы так... - запинаясь, проговорил офицер, - но вы немного староваты, господин, ведь тот...
Ксин с трудом сдержал усмешку. Зато маг пришел в неописуемую ярость:
- Болваны, тайн моего искусства вам все равно не постичь! Если я постарел - значит, так было надо, а теперь с дороги, ослы, не то и вам по полвека добавлю!
Гвардеец побледнел и испуганно выдавил:
- Короля там нет.
- А где он?
- В пыточном зале, за допросами наблюдает.
- Надо было сразу так и говорить! - Маг повернулся к Ксину. - Идем!
В подземельях их встретила глухая тишина.
- Наверное, уже закончили, - предположил Родмин. - Сейчас выясним.
Они вошли в ярко освещенное помещение. Стоявший спиной к ним Редрен, услышав шаги, обернулся. Некоторое время он стоял неподвижно, словно не веря собственным глазам, потом протяжно свистнул.
- Ну-ну, - констатировал он, - вид у вас словно у клиентов пьяного цирюльника.
Он обошел их вокруг, разглядывая с нескрываемым интересом:
- Надеюсь, дамам вы не попались на глаза, а то все бы тотчас из дворца разбежались...
Родмин нервно сглотнул:
- Господин, мы...
- От вас мертвечиной несет, мерзавцы! Чтоб вам провалиться с таким ароматом!
Король смотрел на них с таким выражением, словно размышлял, приказать ли отрубить им головы или, может быть, лучше повесить. Неожиданно он широко улыбнулся:
- Ладно, сегодня у меня настроение хорошее, просто пошутить захотелось.
Он подошел к маленькому столику и, взяв стоявший на нем кувшин с вином, наполнил до краев два бокала.
- Держите. - Он подал каждому по отдельности.
Оба начали жадно пить.
- Сделали дело?
- Да, господин. - Родмин поспешно допил.
- И ничего не осталось?
- Все, господин.
- Ну и хорошо. Я свое дело тоже закончил.
Король налил себе и поднял бокал.
- Ваше здоровье! - провозгласил он.
- И твое, господин, - хором ответили оба.
Они выпили и поставили бокалы. Ксин огляделся вокруг: стоявший неподалеку палач вытирал тряпкой испачканные кровью руки, то есть и в самом деле лишь недавно закончил работу. Помощник же его сидел у стены, с аппетитом ел хлеб с салом.
Котолак подошел к скамье и посмотрел на распростертое на ней обнаженное тело, вернее, на то, что от него осталось...
Ему многое довелось в жизни повидать, но то, что он увидел здесь, показалось ему продолжением кошмарного сна сегодняшней ночи. Он думал, что уже проснулся, но это была лишь иллюзия.
Человек еще был жив, и именно это внушало наибольший ужас, поскольку на нем не было ни единого живого места...
Мастер Якоб обработал его с искусством, достойным гениального хирурга. Он не дотронулся ни до одного из жизненно необходимых органов, не повредил важных артерий и вен, не тронул самые толстые нервы, но не обошел ни одного места, где мог бы вызвать боль...
Самое существенное было попросту вырезано из тела и аккуратно разложено на досках стола. Нервы рядом с пульсирующими венами, все еще живая печень, частично извлеченный из позвоночника спинной мозг. Зато остального не было вовсе; от мышц ничего не осталось, кишки были намотаны на деревянную катушку. Руки и ноги торчали из-под стоявшего под столом ведра. Крови было мало, - видимо, палач тотчас же прижигал раскаленным железом каждое начинавшее сочиться место. Вместо нее всюду блестели желтоватые, покрытые струпьями лужицы лимфы.
Можно было догадаться, что мучения причинялись медленно и в соответствии с заранее продуманным планом, основанным на превосходном знании анатомий!
- Он начал с того, что содрал кожу, а закончил перепиливанием костей... - Редрен, незаметно оказавшийся за спиной Ксина, показал ему соответствующие орудия. Тот, однако, смотрел совсем на другое - на лицо лежащего. Нижняя челюсть и язык отсутствовали, нос и щеки были срезаны. Он смотрел на живой череп. В глазницах еще оставались глаза, вернее, глаз выпученный, страшный, безумный. Другой висел на вытащенном нерве. Кто-то завязал его узелком...
- Зачем?.. - потрясение выдавил Родмин. - Он ведь не может говорить.
- Я велел это сделать, когда он все уже рассказал, - твердо заявил Редрен.
- Это было излишне...
- Это было наказание, и кроме того - необходимость, - коротко ответил король.
- Но...
- Дурак! Может, он этого не заслужил? Сколько людей погибло вчера в городе?!
- Четыре сотни с лишним.
- Старики, женщины, дети были?
- Их было большинство, погибали целые семьи.
- О тех, что свихнулись со страху, я даже не упоминаю. Свыше четырехсот смертей! И если бы не мы, их было бы намного больше. Я могу его убить только один раз, так, по крайней мере, сделаю это не спеша!
Ксин думал о родном лесе, о поучениях Старой Женщины, о вампирах, упырихах, волколаках. Ими управлял слепой рок, накопившаяся злоба, как правило не их собственная. Он вспомнил об отчаянии и страданиях, мучивших его каждым солнечным днем, прежде чем он сумел победить засевшую глубоко внутри него ненависть. Он вспомнил чудовища, с которыми сражался несколько часов назад, - и посмотрел на короля. Не говоря ни слова, Ксин подошел к жертве, достал нож и вонзил прямо в сердце. Страшный глаз тут же погас.
Редрен зарычал и прыгнул к нему.
Их взгляды встретились. Глаза короля пылали яростью. Глаза Ксина смотрели холодно и спокойно. Ничто не нарушало их глубокого и яркого зеленого блеска.
Наступила зловещая тишина. Находившиеся в зале не смели вздохнуть. У помощника палача из разинутого рта выпал кусок непрожеванного хлеба.
Редрен неожиданно успокоился. Какое-то время казалось, будто он пробуждается ото сна. Он широко открыл глаза, беззвучно пошевелил, губами.
- Ты хотел мне доказать, что ты в большей степени человек, нежели я. Ты, кошачье отродье, - мне, представителю благородного рода в шестнадцатом поколении?! - проговорил он очень тихо, но голос его дрогнул. Он за молчал, лицо его исказилось в странной гримасе. - Это тебе не удастся! - с облегчением бросил он.
Быстро повернувшись, он направился к двери.
- Хватит глупостей! Родмин! Ксин! За мной! Вы, двое наведите здесь порядок! - Редрен снова был властелином своих подданных.
Выведя их из подвалов, он какое-то время шел по внутренним галереям дворца и остановился лишь в саду.