- Цельтесь в их машины! - закричал Сагино.
- Господин, сойди с повозки, ты стоишь на самом виду, - посоветовал ему один из сотников. Словно в подтверждение его слов, длинная стрела с треском пробила борт соседней повозки и застряла в дне. Сидевший рядом легионер поспешно отодвинулся.
- Хорошо, - согласился комендант. - Эй, ты! - крикнул он перепуганному солдату. - Стереги свое место, лучшего укрытия все равно не найдешь!
- Так точно, ваша милость! - ответил легионер.
Сагино сошел с повозки и отправился на обход позиций.
Поединок стреляющих машин разыгрался не на шутку. Со стороны островитян их появлялось все больше, и в конце концов уже тридцать с лишним катапульт и баллист осыпали лагерь суминорцев градом камней и стрел, которые разбивали укрепления, пронзали и сшибали с ног людей, повергали в панику лошадей.
Никто из конников не сидел в седле; они стояли, крепко держа коней под уздцы, некоторым удалось заставить животных опуститься на колени. У всех в руках были обнаженные мечи. Когда какая-нибудь тяжело раненная лошадь впадала в безумие от боли, единственным способом избежать хаоса было немедленно ее добить.
Сосредоточенный обстрел суминорскими баллистами машин противника быстро начал приносить плоды. Сначала одна из стрел перебила связку скрученных жил, приводивших в движение катапульту островитян. Поврежденная машина высоко подпрыгнула и начала танцевать, словно в припадке, раздавив двоих из обслуживавших ее солдат. Остальные в панике разбежались. Потом у одной из баллист отстрелили колесо, выведя ее из строя. У еще одной суминорская стрела перебила натянутую тетиву, вследствие чего наводчик лишился головы. Комендант Сагино собственными глазами видел, как выстреливший рядом с ним свинцовый шар, описав плавную дугу, ударил в середину туловища командира вражеской батареи. Островитянин отлетел на десять шагов назад, упал на спину, какое-то время перебирал руками и ногами, словно перевернутый жук, после чего застыл неподвижно.
Когда была уничтожена пятая машина противника, островитяне изменили тактику и сосредоточили обстрел на углах лагеря суминорцев. Последствия оказались сокрушительными. При двукратном превосходстве противника бесполезными оказались укрепления из повозок и заполненных землей ящиков. В течение минуты две суминорские баллисты были разнесены в щепки. В следующую минуту камень из катапульты сломал плечо лука третьей. Натянутая тетива швырнула кусок дерева назад, подобно чудовищному бичу. Четверо солдат со сломанными руками, ребрами и размозженными лицами с воем покатились по земле.
- Отодвинуть баллисты в глубь лагеря! - приказал Сагино, подходя к уничтоженной позиции. - По одной! Пусть думают, что их уничтожили!
Кто-то побежал передать приказ на другой угол.
Суминорский обстрел внезапно прекратился. Островитяне торжествующе закричали. Их снаряды снова начали осыпать лагерь. Но это продолжалось недолго.
В бой вступила пехота.
Островитяне решили ударить всеми силами, сразу с трех сторон. Когда развернувшиеся для атаки ряды пехоты заслонили машины, сделав невозможным продолжение обстрела, комендант Сагино распорядился вернуть баллисты на позиции. На тетивы наложили стрелы с саблевидными наконечниками.
- По коням! - приказал Сагино. - Открыть проходы!
Когда шеренги наступающих островитян достигли середины поля, последовал приказ:
- Стрелять!
Раздался свист, словно сотня солдат быстро завертела в воздухе мечами. Стрелы вращались в полете, рассекая воздух сабельными остриями наконечников с силой тонера. Целились так, чтобы стрелы летели на высоте голов и плеч.
Девять посланников смерти с разгону вонзились в гущу наступавших, раскалывая шлемы, врубаясь в шеи, челюсти, лица, ломая древка копий. Смертоносные якоря прорубили в рядах противника кровавые борозды, смешав строй островитян и вынудив их замедлить шаг. Когда обливавшиеся потом солдаты с помощью длинных рычагов снова начали взводить механизмы баллист, зловеще трещавшие под воздействием могучих сил, в бой двинулась конница.
Сагино не терял зря времени, ожидая, пока конники выстроятся стремя к стремени. Едва они вышли из проходов в укреплениях, он тут же бросил их в контратаку. Пустить коней галопом не удавалось - не хватало места, чтобы разогнаться. На всем скаку конники метнули тучу копий и ударили следом за ними.
Пехота и конница соединились у коротких сторон лагеря, волна же наступавших островитян достигла длинной. Еще раз стрелы-якоря собрали свою кровавую жатву, после чего в воздухе замелькали мечи и копья.
Первые островитяне, вскарабкавшиеся на повозки, упали с разбитыми головами и отрубленными руками. Однако со следующей их волной дело пошло не столь легко. Прикрываемые копьями идущих за ними товарищей, нападавшие лезли на повозки, образовывавшие внешнее кольцо обороны лагеря. В дикой тесноте стилеты были полезнее длинных клинков. Короткие мечи суминорских легионеров оказались настоящим благословением, но и морская пехота Кахара V привыкла сражаться в толчее, царившей на палубах захватываемых кораблей.
Суминорцы не уступали. Они сталкивались с островитянами в открытом бою лицом к лицу или поражали их коварными ударами, проталкивая клинки между досками повозок или неожиданно выскакивая из щелей и из-за бортов. На земле, под осями, среди закрепленных неподвижно колес, ногти и зубы оказывались не хуже стальных лезвий.
Комендант Сагино, желая дать пример солдатам, сам ворвался в гущу сражающихся. Кого-то он успел прикончить, потом принял удар в левое плечо, ослабленный наплечником, но завершившийся чувствительным ранением, и наконец, получив в лицо рукоятью меча, свалился между повозками и запутался в соединявших их цепях. Над ним завязалась отчаянная рубка, в итоге которой эту часть укрепления очистили от островитян, и адъютанты поспешно извлекли своего командира из ловушки.
- Не подвергай свою жизнь опасности, господин, право, это ни к чему, тяжело дыша, проговорил сотник Яно.
- Ты прав. - Сагино дотронулся до разбитой скулы. - Староват я уже стал для этого...
Исход сражения решила конница, которая под натиском атаковавших с обеих сторон островитян пробилась в тыл их главной линии, наступавшей на лагерь с фронта. Пехотинцы, видя позади себя суминорцев, утратили боевой пыл. Они начали спрыгивать с повозок, поворачиваясь лицом к новым противникам. Потом, невольно сосредоточившись в довольно большие группы, они разорвали собственный строй, открыв середину лагеря. Суминорские баллисты возобновили обстрел, усиливая всеобщее замешательство.