- И десятник ничего не заметил?.. А может быть, он?..
- Ну да, - язвительно заметил Ксин, - давай после чародеев повесь своих же солдат, вот только интересно, кто этим займется...
- Ну так что?!
- Есть такой кошачий принцип на охоте: ждать и смотреть...
- Да чтоб тебя!!! - рявкнул Дарон.
Они расстались чуть ли не врагами. Весь следующий день ничего не происходило, но и они не сумели выяснить ничего нового. Дарон был вне себя, и, кроме Мары и Ксина, никто не отваживался с ним заговорить. Истребители же забились в выделенную им часть замка и делали вид, будто их там нет. Они даже не пытались что-либо предпринять. Формально они имели на это право, поскольку вампир был убит, а проблема аниматоров, подобно любому заговору, была делом государственных властей, а не их. Берт с удовольствием напомнил об этом Дарону, что привело того в еще большую ярость. Нужно признать, что он попал в слабое место кузена Ксина, поскольку Дарон отнюдь не намеревался до конца своих дней торчать в такой дыре, как Дина, и до бесконечности гоняться за пирийцами. Однако, чтобы подобного не случилось, он не мог позволить себе слишком часто и неприкрыто идти на нарушение закона, каковым, несомненно, являлось сдирание с истребителей шкуры, а именно этим он сейчас бы занялся с особым наслаждением. В конце концов закончилось тем, что он запретил им покидать замок, поскольку больше он ничего сделать не мог, но не было такой силы, которая могла бы заставить их оказывать хоть какую-то помощь.
В то же самое время Ксин был занят тем, что кропотливо восстанавливал день за днем, со всеми подробностями, последние шесть месяцев жизни Алькса. Работа эта была не только утомительной, но к тому же и адски скучной. Иногда ему приходилось расспросить несколько десятков человек лишь затем, чтобы в конце концов узнать, что в данный день Алькс стоял где-то на посту и непрерывно торчал на одном месте с копьем в руке. Точно так же он мог пытаться узнать, где и что в определенное время делали, например, воробьи, то есть все видели, но никто не заметил... По этой причине он перебрался в замковую корчму и там, ставя сотни кружек, по крупицам собирал сведения.
В первый день полнолуния, незадолго до восхода луны, ощущая легкий шум в голове и немного пошатываясь, он вошел в свою комнату и тщательно запер за собой дверь. Сбросив постель с кровати поближе к камину, он разжег в нем огонь. Помня о том, что скоро лишится человеческих рук, он под завязку набил камин дровами.
Вскоре по комнате разлился жар. Это ему нравилось, в особенности после Превращения. Оно происходило как обычно, с той лишь разницей, что ему снова было немного больно. Наверное, потому, что рядом не было Ханти... К счастью, за последние годы он научился подавлять боль определенными способами медитации.
Когда все закончилось, он немного покрутился на месте, потом улегся на лежавшее на полу одеяло и устроился поудобнее.
Сон свалился на него внезапно и неожиданно...
- Туда, уважаемые господа, там он лежит... - взволнованно говорил показывавший дорогу солдат.
Побледневший Дарон с Ксином и еще несколькими людьми поспешно следовали за ним.
- Вот, видимо, здесь все началось. - Солдат опустил факел и показал красные пятна на выдолбленных в камне ступенях и стене. Дальше крови было все больше. Мелкие потеки сменились брызгами и целыми засохшими лужами. Внизу, в подземелье, приходилось уже искать место, куда можно было бы поставить ногу.
- Проклятие, - буркнул Дарон, - прямо как под эшафотом после хорошей рубки...
- Не думал, что в человеке аж столько крови, - прошептал какой-то молодой дружинник.
Труп лежал навзничь в нескольких шагах дальше. Проводник остановился рядом с ним, подняв факел.
- Вот дерьмо! - вырвалось у Дарона.
От головы несчастного остался лишь кусок затылка, а повсюду вокруг были разбросаны обломки костей и кусочки бело-розового студня. Остальное тело выглядело не лучше, растерзанное чуть ли не в клочья, - вот почему вокруг было столько крови.
Кто-то из солдат поспешно отошел в сторону... Остальные тоже выглядели неважно.
Ксин приблизился с каменным лицом и присел.
- Мозг выеден, - констатировал он. - Свет пониже, - велел он чуть позже.
Он приступил к тщательному осмотру. Вытащив стилет, он разрезал остатки одежды. Все собрались вокруг. Ксин ловко обнажил труп.
- Воды и какую-нибудь тряпку!
Кто-то подал ему бурдюк и клубок пакли. Смочив его, Ксин начал смывать засохшую кровь. Вскоре показалась посиневшая кожа. В свете факела покрывавшие ее раны зияли глубокой чернотой. Он медленно провел пальцами по краям некоторых из них.
- Когти... клыки... - узнавал он их происхождение. - Есть! - неожиданно выдохнул он и показал на плечо трупа. Тело в этом месте осталось почти целым, и четко виднелся овальный ряд отверстий от зубов в коже.
Он встал и посмотрел Дарону в глаза.
- Это котолак, - коротко сказал он.
- Что?!
- Это не мог быть никто другой.
- Ты уверен?
- Величина ран, расположение зубов, ну и то, что осталось от его черепа... Все сходится.
Дарон смотрел на него так, словно не верил собственным ушам. Прошло некоторое время, прежде чем до него на самом деле дошел смысл слов Ксина.
- Идем отсюда! - Он потянул его за рукав. - А вы наведите здесь порядок и выясните, кто это такой, - бросил он солдатам.
Они поднялись наверх и пошли по пустому коридору.
- Надеюсь, ты знаешь, что говоришь, - в этих краях никогда не было котолаков.
- Значит, теперь есть, - ответил Ксин. - Сегодня ночью один из них появился в замке. Видимо, он пришел, когда я спал, иначе я наверняка бы его почуял.
- Ворота были закрыты перед заходом солнца, а ты лег спать еще в облике человека или?..
- Нет, после Превращения.
- Значит, тот, другой, тоже вошел сюда в облике зверя и мог пробраться только по стене, - вслух размышлял Дарон.
- Возможно, - кивнул Ксин.
- Вот только в этом замке, как и в любой пограничной цитадели, стены охраняются сверху и снизу, с обеих сторон! Если Превращение произошло в городе, то почему, дьявол побери, там ни с кем ничего не случилось? Зачем он взбирался по стене в восемь человеческих ростов, лишь для того, чтобы убить случайного солдата?! Тебе не кажется, что это не имеет никакого смысла?