- Ты прав, все указывает на меня... - ледяным тоном проговорил Ксин.
Дарон не осмелился поднять взгляд.
- Ты здесь единственный котолак... - пробормотал он, не глядя на Ксина.
- Я ждал, когда ты это скажешь...
Наступила долгая тишина, лишь раздавались размеренные шаги. Каждый шел так, словно рядом с ним не было другого. Сосредоточенное лицо Ксина не выражало ничего, на лице же Дарона читалось отвращение, смешанное со стыдом.
- Идем ко мне, - первым заговорил котолак. В его голосе зазвучали жесткие нотки.
Вскоре они стояли у дверей комнаты Ксина. Он открыл дверь и начал ее осматривать.
- Я знаю, что дверь была закрыта, - странно спокойным голосом сказал Ксин. Он дотронулся до засова...
- Можно его отодвинуть когтями? - спросил Дарон.
- Да. - Внезапная гримаса искривила губы Ксина.
- Царапины... - сдавленно прошептал он.
Дарон наклонился.
- Это от когтей? - последовал второй вопрос.
- Не знаю...
- Они были здесь раньше?
- Не знаю...
Ксин беспомощно опустился на стул и схватился за виски, а Дарон запер приоткрытую дверь, встал возле нее и больше ничего не говорил.
- Я немного выпил, меня сморило, не помню, что было ночью, я думал, что сплю, - сбивчиво говорил Ксин, - никаких снов не помню, ничего не помню! Внезапно перед его взором возникли мрачные воспоминания трехлетней давности. Жажда крови... которую помог излечить Родмин. Руки начали дрожать, он спрятал их под мышками.
- Аниматор, - внезапно сказал Дарон.
Ксин резко поднял голову:
- Думаешь... они... меня?.. - Он смотрел на него с отчаянной надеждой на отрицательный ответ.
- Ты был в их власти... - безжалостно напомнил Дарон.
- Да... правда...
- Сегодня все еще полнолуние... - Слова эти обрушились, словно меч.
Ксин посмотрел на него более осмысленно. Потом встал, подошел к лежавшему в углу дорожному мешку и, покопавшись в нем, достал продолговатый сверток.
- Вот, возьми. - Он подал его Дарону.
- Что это? - Тот протянул руку.
- Острия йев, пусть те, кто охраняет Милина, наденут их на свои копья.
- Против тебя?..
- Нет! Не меня, но чудовища, которое необходимо убить! - решительно сказал Ксин и добавил: - Мы должны их найти любой ценой! И как можно скорее!
- Хорошо. Пойду сегодня вместе с тобой в корчму, но сначала отдам соответствующие распоряжения насчет этого. - Он показал на сверток с наконечниками. - Жди меня здесь, - велел он и вышел.
Когда он вернулся полчаса спустя, Ксин сидел на кровати, тупо уставившись в одну точку где-то на полу. Завтрак, который, как обычно, принес слуга, стоял на столе нетронутый.
- Можем идти, - сообщил Дарон.
Ксин машинально кивнул и встал механическим движением, словно кукла.
Известие, видимо, уже разошлось, поскольку, едва они вошли в корчму, всякий шум тотчас же утих. Все взгляды сосредоточились на Ксине, а в воздухе повисло нечто, что сдержало лишь присутствие Дарона.
Началось следствие. Желающих что-либо объяснять не нашлось, а те, кого они по очереди вызывали, отвечали с большой неохотой. В конце концов Дарон обругал нескольких из них на чем свет стоит, но и это не помогло. Все чаще раздавались слова: не знаю, не помню, не видел. Через три часа у Дарона не осталось сил даже на ярость, а сидевший рядом Ксин с каждым мгновением все глубже погружался в трясину безнадежности и отчаяния.
Чудовищность того, что произошло, казалась необъяснимым кошмаром. Словно нечто совершенно невероятное, с трудом помещающееся в его сознании, при одной мысли о котором перехватывало дыхание и била холодная дрожь. Необъятное, реальное и страшное, оно было со всех сторон, словно удушливое облако. Он снова пил человечью кровь и ел человечье мясо.
Он не мог в это поверить, но не верить тоже не мог... ведь это было, было, все время было! Вернулись самые худшие воспоминания, о которых он так долго пытался забыть.
От его прежней гордости ничего не осталось. Теперь существовало лишь отвратительное несмываемое пятно, тяжелое, словно свинец на веках, которые, как он знал, он никогда не осмелится поднять, чтобы взглянуть кому-либо в глаза.
Он стал никем. Жалким рабом звериных инстинктов.
Он представил себе, что пожирает окровавленный мозг, раздирает живот, чтобы добраться до печени... В конце концов, он знал этот вкус, помнил... Его затошнило.
К счастью, он не позавтракал.
- ...как раз тогда, господин, он стоял на страже возле тех замурованных пирийцев, - Донесся до него обрывок чьих-то показаний.
- Каких замурованных? - воскликнул Ксин, охваченный внезапным предчувствием.
- Пирийцы - каннибалы, - пояснил Дарон, - но, пока они пожирают друг друга, это нас не волнует. Лишь когда они пробираются на нашу сторону, чтобы отлавливать людей для своих пиршеств, а мы узнаем об этом, то поступаем с ними по уже довольно старому в этих краях обычаю, то есть отправляемся в их земли, ловим всегда втрое больше, чем они, загоняем их в какую-нибудь дыру, вход в которую замуровывается, и держим их там до тех пор, пока они сами друг друга с голоду не сожрут, а потом пока все не сдохнут. Одного или двух выпускаем на свободу, чтобы они могли рассказать об этом своим. Алькс же стоял на страже возле каземата все время, необходимое, чтобы как следует схватился раствор.
- Как долго это продолжалось? - лихорадочно спросил Ксин.
Дарон многозначительно посмотрел на своего собеседника.
- Неделю, господин, - ответил тот.
- А пирийцев сколько было?
- Ровно восемнадцать, господин.
- Какой-нибудь особенный среди них был?
Дружинник беспомощно развел руками:
- Этого я не знаю, господин.
- Я видел! - неожиданно вмешался кто-то еще. - Чародей какой-то ихний был или вроде того...
Корчму заполнил грохот отодвигаемых табуретов и скамей.
- Брать оружие, ломы, молоты и что еще надо! - загремел, перекрывая шум, голос Дарона.
Началась всеобщая суматоха и беготня. Враждебность к Ксину куда-то бесследно улетучилась. Все выбежали из корчмы на двор и двинулись в сторону подземелья. Вскоре разгоряченная толпа заполнила подвалы замка, зажглись факелы.
- Показать мне этот каземат! - приказал Дарон стражникам.
Несколько мгновений спустя они стояли перед каменной стеной.