- Разрушить!
Грохот и лязг заглушили шум голосов. Загремели падающие каменные обломки. Вскоре они пробили стену, и отверстие начало быстро увеличиваться. Четверо с размаху били кирками. Все большие глыбы отваливались под ударами железа.
- Хватит! - Дарон вытащил меч и, взяв у кого-то факел, первым скрылся в дыре. За ним последовал Ксин и другие с факелами.
Свет залил влажную нору. Наступила тишина. Тех, кто ожидал увидеть уже полуразложившиеся, со следами зубов и изогнувшиеся в конвульсиях трупы, ждало разочарование.
- Во имя Рэха, ты был прав, - ошеломленно пробормотал Дарон.
Они лежали нетронутые, ровно, один рядом с другим, образуя круг, а руки их были соединены. Чародей привлекал к себе особое внимание - он лежал на животе, явно замыкая собой этот круг зловещей силы.
Ни один из них никак не реагировал на появление Дарона и остальных, хотя они наверняка еще были живы, - они были погружены в глубокую летаргию и лишь поэтому не умерли. Все были крайне истощены.
Ксин подошел к остолбеневшему Дарону:
- Здесь они не могли прийти в себя после того потрясения, но, видимо, смогли восстановить хотя бы часть своей прежней силы и с ее помощью... - Он не закончил и, опустив голову, подавленно отступил назад.
Дарон наконец опомнился. Глаза его вспыхнули мрачным огнем.
- Добить эту дрянь! - процедил он сквозь зубы.
Подземелье наполнилось свистом мечей, треском ломающихся костей и скрежетом разрубаемого мяса и сухожилий. Солдаты трудились в полном молчании. Никто не произнес ни звука, пока не был убит последний из лежащих. Тогда кто-то доложил об этом Дарону.
Дарон не ответил, лишь огляделся вокруг. Он искал Ксина, но котолака не было. Видимо, он куда-то ушел. "Нужно его найти..." - подумал он, а вслух приказал:
- Вынести немедленно отсюда эту падаль и глубоко закопать!
Он направился к выходу.
Ксина он нашел не скоро. На поиски ушел почти целый час. Лишь под конец его осенило, и он заглянул в корчму. Ксин был там, он спал, уронив голову на стол. Дарон подошел и тронул его за плечо. Котолак не дрогнул - он был пьян до потери сознания.
Грохот кулаком в дверь вырвал Ксина из похмельного сна. Он протер опухшие глаза, выбрался из постели и открыл. На пороге стоял мрачный Дарон.
- Что случилось? - пробормотал Ксин.
- Второй труп, - последовал сухой ответ.
Котолак мгновенно протрезвел:
- Где?!
- На верхней террасе, под твоим окном. Выгляни.
Ксин пошел в указанном направлении и высунулся наружу. Глаза не сразу привыкли к яркому солнцу...
Растерзанное тело лежало в луже крови не дальше чем в ста шагах от стены, в которой находилось его окно... Все как вчера. Он посмотрел на подоконник, и ледяное щупальце схватило его за горло - на камнях белели продольные царапины... Стоявший позади Дарон тоже их заметил. Ксин пошатнулся и медленно, скорчившись, сел на пол.
- Зачем ты пил?.. - Никто не в состоянии был бы определить по голосу Дарона, какие чувства одолевали его.
Ксин молчал.
- Вино здесь совершенно ни при чем, - неожиданно сказал кто-то.
Он поднял взгляд. Над ним стоял Берт, а рядом Аллиро. Видимо, они вошли вместе. Старый солдат смотрел на Ксина с отвращением и ужасом...
- Из-за потрясения, которое он перенес во время схватки с аниматорами, пробудилась его истинная природа, - продолжал истребитель. - Конец всем иллюзиям! Вот она, голая правда!
Он подошел к Ксину и провел рукой по его волосам.
- Смотрите! Даже вылизаться успел!
- Убери лапы, Берт! - рявкнул Дарон.
Аллиро повернулся и вышел из комнаты, а истребитель посмотрел на Дарона.
- Дело ясное, решай, - спокойно сказал он.
- Нет ни одного свидетеля...
- Свидетель лежит там! - Берт показал за окно. - Хочешь, чтобы был еще и третий?
Дарон не обратил на него внимания:
- Ксин, отзовись!
Тот продолжал молчать.
- Ты уже бывал когда-нибудь пьяным перед Превращением? - спросил Дарон.
Ксин отрицательно покачал головой.
- Так, может быть, поэтому?..
- Ты заблуждаешься, Ферго, вино здесь ни при чем.
- Не твое дело, здесь я командую! Ксин, слушай! Я дам тебе шанс. Слышишь? Сегодняшнюю ночь ты проведешь в этой комнате, никто тебя запирать не будет. Ты свободен. До утра... И не пей. Понял?
Ксин утвердительно кивнул.
- Идем! - позвал Дарон.
- Ты с ума сошел, Ферго.
- Молчи!
За выходящими закрылась дверь. Котолак остался один.
Часы ползли в темпе улитки, а он все еще сидел на том же месте, словно страшная тяжесть вдавливала его в пол. Еду ему приносила Мара. Они не разговаривали. Он с усилием заставлял себя есть, ведь нужно же было хоть чем-то заняться.
Наконец, после целого дня мучений наступили проклятые и благословенные сумерки. Превращение вызвало такую же боль, как и прежде, поскольку он пренебрег какими-либо приготовлениями.
Какое-то время он лежал неподвижно, и ничего не происходило, но внезапно он почувствовал, что его сознание гаснет! Отчаянные попытки защититься ни к чему не привели. Он попытался подняться и не смог. Тело перестало слушаться... Безумным усилием воли он попытался удержаться на грани, но сознание сопротивлялось все слабее и слабее...
Блеск зеленых глаз угасал с каждым мгновением, пока наконец не погас совсем, и веки бессильно упали.
- Проснись!
Ксин узнал голос Дарона. Он открыл глаза - было уже утро. Он повернулся, посмотрел на кузена. Можно было уже ни о чем не спрашивать. Все ясно.
- Третий... - сказал Дарон, - на этот раз возле замка, поскольку я не поставил вчера стражу на стены... - тихо добавил он.
Ксин какое-то время смотрел в потолок. Страх неожиданно исчез, спало нервное напряжение. Его охватило какое-то странное спокойствие. Он снова был самим собой. Казалось, к нему вернулись прежние силы...
Дарон все еще ждал его слов. И услышал их.
- Оставь меня одного. Можешь прийти сюда через два часа. Возьми свидетелей, если нужно... - медленно проговорил Ксин.
Дарон облегченно вздохнул:
- Хорошо. - Он кивнул и вышел.
Ксин еще немного полежал на кровати. Потом встал, запер дверь и не спеша оделся. Он надел самую лучшую свою одежду. Тщательно причесавшись, он направился в угол комнаты и взял с полки продолговатый, завернутый в белое полотно предмет. Присев, словно в позе для медитации, он положил сверток рядом с собой. Он освободил камзол на груди, расстегнул рубашку. Ксин развернул ткань - внутри был стилет. Он вынул его из ножен - медь и серебро замерцали двухцветным блеском.