- Нет, Гаро, это просто свидетельствует о том, что мы почти ничего в ее законах не понимаем...
Посланник задумался.
- Ты был прав, капитан, - помолчав, сказал он, - тут и в самом деле можно заблудиться, - он показал на окрестности, - но, вижу, как ты и сказал, путешествие, по крайней мере, не будет скучным. Меня только беспокоит одна мелочь... Особенно когда речь идет о силах Онно.
- Что такое? - поторопил его Ксин.
- Если вот так, сразу, в первый же день, с нами такое приключилось, то что будет завтра и потом...
В ответ котолак лишь беспомощно развел руками.
- Малышку за руку цап - и в лес. Украла, сука! Ну, мужики собрались, каждый взял что потяжелее и пошли искать. А как нашли, то так старую стерву излупили, что чуть шкура с нее не слезла, а визжала так, что и пирийцы, наверно, слыхали. Ну, все успокоилось, только ненадолго. Родлиха едва на ноги поднялась, давай тут же в кусты ходить и какие-то травы, или что еще к себе в хижину носить и на засов там запираться. Если б кто раньше сообразил, может быть, было бы все иначе, а так... Малышка вскоре занемогла. Сначала еще ходила, хныкала, но с каждым днем ей все хуже было, и ничто не могло помочь. А потом уже только лежала и плакала, что у нее все болит. Особенно ручки и личико. И ведь даже тогда никто в том злых чар не заметил! Видать, и людям что-то разум затмило... В конце концов умерла девочка... Ида же с горя, хотя кто знает, как на самом деле было, на второй день после дочери глаза навек закрыла. И Дино, которому года четыре было, один остался. Что поделаешь - жалей не жалей, так уж оно бывает на этом свете... Похоронили мы их как положено, а как же, и тут на седьмой день, со смерти, Ириан то есть, смотрим - могила малышки разрыта, гроб когтями разодран и от тела ни следа...
Ксин лишь кивнул и тихо присвистнул сквозь зубы.
- Ну, только теперь у людей завеса с глаз упала. Тут же всей толпой пошли к Родлихе и живьем ее в стогу сена сожгли. Может быть, стоило сперва заставить старую суку, чтобы заклятие попыталась снять, но в злобе напрасно разума искать. Что случилось, то случилось... С тех пор каждую ночь Ириан вокруг деревни бродила, но ни разу никому вреда не причинила, хотя были такие, кто ее в паре шагов от себя видел. Какой-то бродячий мудрец, что потом в края наши заглянул, говорил, будто этот необычно мирный нрав оттого, что душой невинного дитяти чары не могли до конца завладеть и отчасти ее такой, какой она при жизни была, оставили. То есть доброты в ней много еще, и памяти о том, что раньше было, смерть не стерла. И в самом деле была то правда, ибо вскоре бабы стали говорить, что она иногда после захода солнца к постели братишки приходит и сон его стережет. Одна вроде даже видела, как Ириан когтями одеяло на него натягивала, когда малыш во сне раскрылся... С той поры каждый, кто что-нибудь на охоте добыл или в хлеву зарезал, часть мяса всегда на заборе оставлял, чтобы бедняжка подкормиться могла. Так было, пока новое несчастье не случилось: напала на детишек наших лихорадка страшная, и нескольких похоронили, в том числе и Дино, который никогда особенно крепким не был. Ой, что было тогда, что было... Каждую ночь она на могилу малыша приходила и выла, аж сердце разрывалось, а у баб все время глаза на мокром месте были. До сих пор, как вспомнят, снова плакать начинают. Такие уж они есть, прошу прощения, госпожа... - поклонился он Ханти. - А потом, притащился какой-то выродок, из тех, что убивают таких, как Ириан...
- Истребитель? - быстро спросил Ксин.
- Именно! - подтвердил Айро. - Если бы мы только раньше знали, кто он такой и зачем пришел, то сразу бы дубины в ход пустили. А этот паршивец наверняка мастером хотел стать, а для заслуг ему нужно было вомперицу убить - поэтому, хоть никто его о том не просил, он, как солнце зашло, засаду на Ириан устроил. К счастью, все хорошо закончилось - потом она его кишки у нас по заборам развешала... Только после этого она больше людям не доверяла, брата в живых не было, так что и ее саму уже ничто возле деревни не держало. Ушла она в эти края, как раз сюда, где мы сейчас идем, и живет себе спокойно, но чужих по ночам не терпит. Нескольких уже покусала, и так, что те несколько недель подняться не могли. Так что и нам разумнее будет уйти, пока солнце за лесом не скроется...
- Говоришь, здесь ее земля? - с легкой усмешкой спросил Ксин. - А она сама где-то здесь, и притом близко?
- Не иначе, господин.
- В твоих словах больше истины, чем тебе кажется! - Котолак решительно остановил коня и соскочил на землю. - Сейчас вернусь! - крикнул он, исчезая в спутанной массе ветвей.
- Господин?.. - Айро остолбенел, а Ханти внезапно побледнела...
Ксин отошел на несколько десятков шагов от дорожки, по которой они ехали, и остановился перед огромным старым дубом. На высоте пяти локтей от земли в толстом, поросшем мхом стволе зияло обширное дупло.
Даже если бы чутья Присутствия не существовало, одни следы на коре сказали бы ему все...
Он схватился за край дыры, подтянулся и скользнул внутрь. Дерево было почти пустым внутри, и мрачную, угрюмую нору до половины заполняли высохшие листья. Ксин присел и начал их разгребать.
Она лежала не слишком глубоко, может быть, в двух пядях от поверхности. Вскоре он вытащил ее и, прислонив бесчувственное тело к трухлявой стене, стал разглядывать...
Худая, светловолосая, она скорее напоминала какого-то неизвестного хищного зверька, чем упыриху. На ней не было заметно каких-либо столь характерных для подобного рода существ уродств или следов остановленного разложения. Сила Онно преобразовала эту малышку, сохранив некую тонкую гармонию, которая чувствовалась в каждой линии ее тела. Издалека Ириан можно было бы принять за девочку лет четырнадцати, хотя сложена она была совершенно иначе, нежели любая женщина...
Он никогда прежде не видел ничего подобного.
Не раздумывая, он забросил ее себе за спину, после чего выбрался из дупла и на руках отнес ее к своим...
Гром среди ясного неба произвел бы меньшее впечатление, чем появление Ксина с упырихой на руках. Он шел спокойно, выпрямившись во весь рост. Голова Ириан опиралась на его шею, а ее лапы, лишенные шерсти, заканчивающиеся блестящими словно жемчуг когтями, покачивались в ритме его шагов.
Кони заржали, служанки Ханти завизжали, а Айро был просто в ужасе.