— Твоя армия, — кивнул довольный Кронос. — Скажешь им умереть — они умрут. Прикажешь убить всех врагов — убьют. К тому же…
Кронос попытался взять Хегана за руку, та увернулась, спрятала ее за спину, как ребенок.
— Я сделаю тебя сильнее, чем сейчас. Намного сильнее. Ты же видишь, как я могу. И ты сможешь так же. Даже нет… Я так могу только потому, что я уже демон. А ты будешь сильнее, чем я. Смотри, — снова пасс рукой, и Вера попыталась увернуться, но ее тоже поймало в невидимый кулак, сжало. Охотника скрутило, что-то захрустело, но он терпел молча. Длилось это всего пару секунд, а потом Вера упала на колени. Кронос подошел сам, сел на корточки. Посреди моря чудовищ только они двое и клетка с некромантом. Морана потерялась где-то за спинами этих монстров, слышен только ее обеспокоенный голос, но Кроноса она больше не звала, пыталась справиться сама. Вера повернула голову туда, Кронос заговорил ей в затылок:
— Я сотру твою память. Будешь жить с чистого листа. Думать, что ты всегда была демоном. Никто не убивал твою семью… Никто не забирал тебя в плен. Не сажал на цепь, как пса, — и, едва различимым шепотом, с замершей над плечом Хегана рукой, на волосок от соприкосновения. — Никто не насиловал тебя.
Вера дернулась сильнее, чем когда Кронос пытался ее раздавить, показывая свою силу. Охотник зло обернулся к нему, но Кронос с улыбкой поднял руки, направился к вратам. В яму занесли клетку с полумертвым от страха некромантом, ряд за рядом начали исчезать войска демонов, Вера по-прежнему стояла на месте, осматривалась по сторонам. А потом раздалось ласковое: «Хеган», — и она обернулась к вратам. Кронос ждал, протянув ей руку, словно приглашая на танец. Хеган два шага топталась на месте, потом снова, как опоенная, пошла в сторону демона и открытых за его спиной врат. Улыбка Кроноса стала шире, превратилась в оскал победителя.
Среди общей тишины, в которой уже даже Морана не звала, послышалось суетливое: «Пожалуйста, разойдитесь. Можно, я?.. А, спасибо. Я пройду, ладно? Мне туда, да, у меня там друг». Бедвир буквально вывалился из оставшихся рядов демонов, его никто не трогал. Быстро глазами нашел замешкавшуюся Веру. Видно было, как Кронос попытался его перехватить, но Бедвир поднырнул под эту силу, выпрямился уже около Веры, сгреб ее и с ней едва не упал. Все так же исчезали демоны. Хмурился Кронос, который уже почти победил.
— Ты куда собралась, а? — Бедвир, согнувшийся, потряс Веру за плечи, пытался улыбаться, но неловко. — Ты для этого что ли? В аду сидеть, прошлые раны зализывать? Ты их восемнадцать лет все зализываешь и не нализалась еще? А родителям ты там сильно нужна? Главным демоном, они всегда мечтали, наверное, да? А забыть все, прямо мечта твоя, да? И меня забыть?
— Отпусти, — неуверенно, но Вера попыталась от него отделаться, оттолкнуть. — Не твое дело.
— Да как не мое дело?! Ты совсем тупая, да?! — Бедвир уже кричал, улыбки больше из себя выдавить не пытался. Кронос подобрался ближе, перехватил вампира за ворот, попытался пока вежливо убрать от Хегана, и Бедвир отмахнулся, снова весь подался вперед. Одной ладонью придержав Веру за затылок, чтобы не сбежала, Бедвир обнаглел настолько, что поцеловал ее, и из-за этого потерялся даже Кронос, отступил на шаг, не мешал. Вспомнил о том, что его, кажется, звал еще кто-то, и обернулся — у Мораны были сжатые в линию побелевшие губы и блестящие от слез глаза. Ее рубашка уже красная от крови, испачканы руки. У Глейна лицо такого же серого цвета, как песок под ним.
Глава 11
— Да ладно, — отмахнулся Кэйсар. — Тебе никто кроме себя никогда не был нужен.
— Это неправда, — Глейн покачал головой, попытался руку на плечо положить Кэйсару, чтобы лицом к себе развернуть, но тот дальше, чем казалось. — Мне не хватало тебя. Где ты был?..
— Ты привык только на себя полагаться. Остальные были просто компанией на твоем пути. Свернуть на их путь тебе и в голову не приходило.
— Я не принадлежу себе, — возразил Глейн. От того, что Кэйсар говорил, внутри все сжималось от боли, только почему-то не слева, где сердце, а справа. — Я делаю то, для чего меня почти всю жизнь готовили.
Глейн думал, что боль скоро пройдет, он наклонился, придержал ладонью больное место. Пальцы отчего-то влажные, липкие.
— Ты никому принадлежать не должен. Но все перебрасываются тобой. Собираются пытать, запирают, угрожают, намечают в жертвы. И во всех их желаниях ты теряешься. Знаешь только, что не хочешь боли и что хочешь, чтобы умирало как можно меньше людей. Но это не желания для себя. Не настоящие желания для себя.