– Да ничего не будет! – воскликнул профессор. – Я вернусь через день-два, как только они все проверят. Это же бред! Не похищал я никого!
Мара насторожилась. Неужели Совету хватило наглости обвинить Эдлунда в исчезновении этих девушек? Даже в голове не укладывается! И куда бы он их дел? Да этот человек способен забыть, что ел на завтрак! Вечно все терял: ключи, бумаги, телефон… И тут вдруг организовать в одиночку такое преступление? Да и зачем? Они четыре года учились в Линдхольме, и если бы Эдлунд был маньяком, тырил бы детей прямиком с острова. Нет, кто бы что ни говорил, в Совете работают одни идиоты. И от этой мысли Маре стало легче. Да, обвинение тяжкое, но настолько смешное и бредовое, что Эдлунд докажет свою непричастность за пятнадцать минут. Алиби там или что еще… Ну и чушь! А она-то перепугалась…
Взглянув еще раз на мисс Вукович и отца, Мара поспешила вернуться на «Сольвейг». Однако перед тем, как скрыться за маяком, она услышала обрывки разговора:
– Проследи, чтобы Мара не узнала…
– Не удивлюсь, если она все выяснит еще до того, как я ее увижу!
Да, если на этом острове кто и знал Тамару Корсакову, то это ее опекунша.
Орел плавно спикировал вниз, к бликующей морской глади, бесшумно пролетел над пахнущей водорослями пучиной и проскользнул в узкое окошко белой яхты. На «Сольвейг» все было тихо и спокойно: Густав и Линкс стояли на корме и никто, казалось, не заметил отсутствия девочки. И потому Мара оделась и села на скамью, ожидая возвращения на остров.
Однако спустя полчаса, когда судно Совета, с гулом взрезая воду, отчалило от пристани Линдхольма, и «Сольвейг», наконец, встала на законное место, Нора Линкс постучала в каюту с крайне суровым видом.
– Ничего не хочешь мне сказать? – женщина смерила Мару подозрительным взглядом.
– Я же говорила: пока моего отца…
– Ты правда считаешь, что я ничего не заметила?
– Не понимаю, о чем вы.
– Я бы на твоем месте подумала о карьере в департаменте безопасности, – вздохнула Линкс. – Правда, для этого тебе стоит научиться лучше врать и заметать следы.
– Понятия не имею…
– Иди уже! – перебила ее Нора. – Пока я не передумала.
Мара не стала искушать судьбу и, подхватив чемодан, молниеносно слиняла с «Сольвейг». Разумеется, первым делом побежала к Брин. И та разделила все негодование подруги насчет ареста Эдлунда.
Девочки закрылись в спальне исландки, к которой по какой-то невероятной случайности до сих пор не подселили соседку, устроились по-турецки на мягких кроватях, и Мара смогла расслабиться и высказать все, что копилось у нее внутри. Она доверяла Брин, и им обеим не нужен был защитный панцирь. Друг с другом они не боялись насмешек или осуждения.
Исландка внимательно слушала, задумчиво перебирая свою коллекцию мягких игрушек. У каждой из них было свое имя и свое место на кровати, и никто не смел нарушить порядок в этой плюшевой вселенной.
– Для начала надо выяснить, что у них есть на твоего… На профессора Эдлунда, – протянула Брин, поправив жилетку на медвежонке Левенгуке. – Они бы не произвели арест просто так. Иначе был бы скандал.
– Абсурд! – Мара вытянула ноги и с наслаждением пошевелила пальцами: за день они затекли. – У них ничего не может быть. В принципе ничего не может быть. Потому что… Не может и все.
– Это да. Но они все учились под его руководством четыре года. Линдхольм – единственное связующее звено между ними. Так написано в статье.
– Только не говори, что мы теперь доверяем журналистам!
– А у тебя есть варианты? – Брин намотала на палец свою белоснежную косу. – Если бы ты не трансформировалась, мы бы до сих пор ничего не узнали.
– Мало ли народу тут училось, – хмыкнула Мара. – Пропали только трое.
– Только! А если их убили?
– Да я не об этом! Понятно, что все это ужасно! Но нельзя же сразу обвинять во всем директора!
– А эта женщина из Совета… У нее ты не пробовала спросить?
– Скажет она! И к Вукович сейчас лучше не соваться, она злая, как черт. Ты бы видела ее там, на пристани! Я думала, она загрызет этих мужиков.
– Она слишком переживает за Эдлунда, – Брин прищурилась и наклонила голову. – Это всегда было очевидно.
– Естественно! Он как дитя малое, если за ним не следить, того и глядишь забудет дорогу в свой кабинет.
– Я не об этом, – исландка распахнула белые ресницы и выразительно посмотрела на подругу глазами-льдинками, ожидая, когда до той, наконец, дойдет.
– О-о-о… – понимающе протянула Мара, и ее передернуло. – У тебя полная голова всякой чуши. Вукович и Эдлунд? Фу, ты опять насмотрелась мелодрам?