И без того было жутко.
Девочка проверила, чтобы после нее в комнате дяди Альберта не осталось никаких следов, оглядела комод, положила на место жуткую выжженную фотографию. И перевоплотилась.
Ворон уже ждал ее на вчерашнем месте. На склоне, где они наблюдали за «Большой Ингрид». Теперь же лодка белела бумажным корабликом дальше, между длинных безлюдных островков. Мара посмотрела долгим взглядом в глаза Имагми, сокрытого под черными перьями, и, коротко махнув крылом в сторону лодки, направилась туда.
Они летели низко, петляли, стараясь слиться с бурыми склонами гор и не привлекать внимания. Издалека наблюдали за передвижениями судна, пока оно не пристало к берегу по другую сторону горы. Мара опустилась на камень и замерла, чтобы старик, если он перевоплотится, не заметил ни единого движения. Имагми последовал ее примеру.
Однако дядя Альберт и не думал трансформироваться. С рюкзаком за спиной он куда-то целенаправленно шагал, пока вдруг не исчез из виду. Мара подождала мгновение, другое, но старик так и не появился. Тогда она осторожно спикировала вниз к тому месту, где только что стоял Эдлунд. Там, наконец, она смогла разглядеть люк, прикрытый камуфляжной сеткой. И чуть выше краешек трубы, видимо, вентиляционной.
Мара и Имагми затаились за выступом и принялись ждать. Дядя Альберт вылез из люка лишь спустя час. Погасил большой фонарь, убрал в рюкзак и задвинул после себя щеколду. А потом, как ни в чем не бывало, вернулся на «Большую Ингрид».
Орел и ворон переглянулись. Мара боялась перевоплощаться здесь. Человек был бы слишком заметен. Поэтому когтями открыла задвижку и аккуратно слетела вниз, в темноту.
Пахло чудовищно. Немытыми телами и чем-то тухлым. А еще едкой химией вроде хлорки. Возможно, в человеческом облике Мара бы не так сильно мучилась, но орлиное обоняние заставило ее почти физически страдать.
В полумраке она не могла разглядеть ничего, отдаленно напоминающего фонарь или лампу. Свет из люка: вот все, что было ей доступно. Она попыталась пролететь чуть дальше, но задела крылом какую-то посудину, и та с оглушительным звоном разбилась. Изо всех сил пытаясь унять бешеное трепыханье птичьего сердца, Мара собралась с силами и заставила себя двинуться вперед.
Там, у самой стены, она увидела чью-то ногу. Человеческую ногу. Различила запах, приблизилась… На полу, на каких-то старых матрасах вповалку лежали трое. Три неподвижных тела.
Глава 18. Есть нечто большее
Маре еще никогда не доводилось видеть трупы. Так близко, что можно потрогать. Она не считала себя слабонервной или слишком уж впечатлительной, но теперь крик ужаса заклокотал и замер в ее горле не находя выхода. До последнего момента весть об исчезновении девушек Мара воспринимала, как и любые другие новости. В одном уголке мира – наводнение, в другом – ураган, в третьем – кровавый политический переворот. Да, трагедия. Но такая далекая, что как-то не получается сочувствовать. Только очень умозрительно. А тут вдруг темная нора, запах, тела… И страх, который лишает возможности шевелиться. Мгновение, которое навсегда во всех подробностях врежется в память.
И все же Мара понимала, что кроме нее сделать следующий шаг некому. Имагми – наверху, караулит Альберта. А здесь только она и эти девушки. Как их зовут?.. Звали? Первую – Лиза, а остальных…
Перевоплотилась в человека. Стиснула челюсти до болезненного хруста, чтобы не потерять сознание. И чтобы не вырвало. Достаточно разбитой посуды. Поборола омерзение. Липкое, парализующее. Осторожно протянула руку и коснулась чьей-то ноги. Та была теплой и едва заметно дернулась.
Мара сдержала крик и дрожь. И чуть не застонала от облегчения. Жива! Хотя бы эта жива! Приблизилась, нащупала руку, запястье… Пульс. Есть пульс! Потом проверила вторую девушку, третью: живы! Господи! Живы!
– Лиза! – Мара затрясла одну из рук. – Вставай! Пойдем! Ну же! Или как тебя! Пойдем! Вставай же!
Но та не реагировала. Коротко всхрапнула, еще раз дернула ногой и снова перестала шевелиться. Мелатонин! Их погрузили в спячку… До самого забора яйцеклеток, наверное. Чтобы не возиться. Надо вытащить их! Но как? Они спят, и толку от них… Мара снова трансформировалась в орла. Так она хотя бы могла лучше видеть в полумраке.
Глаза привыкли, да и с густым оперением было не так холодно. Пустые пакеты от капельниц: глюкоза. Подгузники для взрослых. Растворы для уборки. Одеяла… Но аптечки никакой не видно. Но почему? Она на яхте? Или все препараты он носит с собой? Ведь не может же такого быть, чтобы каждый раз он брал мелатонин из дома?