И з-за ближайшего угла почти бесшумно показалась здоровенная овчарка — согласно регламенту, выпустили сторожевых псов. Мазур под ее внимательным взглядом невольно опустил глаза к поясу, где должна была висеть короткая полоска материи. На месте. То же самое констатировала и овчарка — не приближаясь, потянула ноздрями воздух, лениво шевельнула хвостом и исчезла за углом. Неизвестно, чем была материя пропитана, Мазур специально нюхал и совершенно никаких ароматов, ни плохих, ни приятных, не уловил, но его настрого предупредили, что собаки, в отличие от человека, запах чуют прекрасно и любому, рискнувшему щеголять на территории базы без магического ключика, в горло вцепятся без всякого предупреждения.
На сопке прилежно крутились локаторы. Цепочка огней, по параболе опоясывающих лодочный причал, отражалась в воде длинными зыбкими языками. Поразмыслив, Мазур свернул к пятому коттеджу. Постучал в дверь. Изнутри довольно настороженно откликнулись:
— Да?
Он вошел, метко бросил на крючок фуражку, одернул дурацкий пехотный кителек с капитанскими полевыми погонами. Ирина сидела в крохотной гостиной, откинувшись на спинку кресла, все в тех же летних брюках и белой блузке (Мазур запоздало вспомнил, что в том клятом магазинчике чемодан с тещиными вещами вытащили из машины, для скрупулезного изучения должно быть, а они, прорываясь, ни о каком чемодане, конечно, не думали).
— Совсем забыл насчет одежды, — сказал он виновато. — Надо придумать что-то…
Ирина бледно улыбнулась:
— Мне тут уже предлагали военную форму. Других нарядов, сказали, не имеется. Ну, я отказалась — совсем отчего-то не тянет облачаться в форму, даже не всерьез… Хотя, уверяли, мне пойдет.
Мазур глянул на стол. Там гордо красовалась во всем своем неподдельном импортном великолепии бутылка «Гордона». И хмыкнул:
— Лымарь заходил?
— Ага. Проводил сеанс психотерапии с мягкими намеками на готовность раздвинуть понятие «психотерапия» до любых мыслимых пределов. Что, догадался?
— Дедуктивный метод, — сказал Мазур. — Нехитрая ассоциативная цепочка: очаровательная испереживавшаяся женщина, «Гордон» и ограниченное замкнутое пространство. Как правило, на конце цепочки оказывается доктор Лымарь.
— Он вообще-то миляга. Только у меня и без него голова идет кругом, пришлось деликатно выставить…
— Милейший человек, — кивнул Мазур.
Давно бы уже быть милейшему доктору капитаном первого ранга, не вмешайся судьба в виде беспутной доченьки некоего адмирала. Все бы ничего, но адмиралу пару лет назад президент одной крохотной африканской страны вручил высший орден своей державы, с тарелку размером, снабженный лентой, размалеванной в попугайские колера тамошнего штандарта. Адмирал оказался перед непростой философской дилеммой: орден хоть и высший, но африканский, а с другой стороны — хоть африканский, но все же высший. Тарелку эту он носил редко во избежание насмешек, но дома вместе с лентой держал в шкафу со всем возможным почетом. И как-то вернулся домой на два дня раньше, чем ждала дочушка.
В общем, все бы сошло — адмирал давно уже не строил иллюзий относительно морального облика единственного чада и как-то помаленьку стал свыкаться с завалявшимися в ее постели хахалями. Однако на сей раз, войдя в квартиру, бравый морской волк нос к носу столкнулся с выходящим из ванной субъектом, на котором всей одежды только и было, что набедренная повязка. Смастеренная как раз из вышепомянутой ленты. Лымарь потом клялся друзьям, что он, изрядно приняв на грудь, совершенно искренне считал эту тряпку разновидностью импортного полотенца, то же он попытался сгоряча объяснить адмиралу — но тот еще сильнее обиделся. Понимающий человек согласится, что адмиралы способны изрядно испортить жизнь чинам нижестоящим, а этот оказался особенно вредным и в лучшем стиле парусных фрегатов принес страшную клятву с богохульствами, заверив, что пока он пребывает на флоте, доктор очередной звезды ни за что не получит. Нужно добавить, что адмирал был крепок, как бык, и Лымарю грозила нешуточная опасность остаться вечным капитаном второго ранга…
— Может, и я некстати? — поинтересовался Мазур, не садясь.
— Да садись уж… зятек чертов. — Судя по уровню золотистой жидкости в бутылке, психотерапия шла успешно. — Выпьешь?
— Конечно, — сказал Мазур и налил себе немного, присел на краешек кресла, словно на раскаленную сковородку. Он никак не годился в утешители и оттого маялся — еще и от того, что был причиной всех ее неприятностей. Впрочем, называть пережитое неприятностями было бы чересчур мягко…