— В законе? — деловито поинтересовался Кацуба.
— Вот это — нет, — задумчиво сказал Фрол. — Не дотянул Кузема, ох не дотянул. Хотя шлейф за ним тянется достаточный — ходки, немалые дела и прочие атрибуты светской жизни. Года два назад растворился в нетях, ходили слухи, что подался в монастырь, толком никто ничего не знал, говорили даже, что дернул за рубеж, чему лично я решительно не верил — не было у него ни единой ниточки за бугор, языков не знает, особым капиталом не обременен. А он, изволите ли видеть, в егеря подался…
— Чур, этот индеец мой, — сказал Кацуба вроде бы шутливо, но с непреклонностью в голосе.
— Да бога ради, — поморщился Фрол. — Мне туда соваться, как я и говорил, совершенно не с руки. Просто помогло кое-что понять, и смогу я теперь в рукав пару карт припрятать, если доведется вежливо просить кое-кого, чтобы не паскудили наши угодья своими голливудскими забавами… Это наши скучные внутренние дела, вам, майор, совершенно неинтересные.
— Степаныч, — сказал вдруг Кацуба. — Не в обиду, поскучай на крылечке пару минут…
Мазур покладисто встал. Дежуривший в коридорчике плечистый парень предупредительно распахнул перед ним прочную дверь, он вышел на невысокое крыльцо, прошелся по дворику. Поодаль визжали пилы, лязгали станки. Суша осточертела до невозможности, со страшной силой хотелось в море, на глубину, в пронизанную цепочками пузырьков отработанного воздуха соленую невесомость, к неповторимому ощущению бездны, простершейся вниз под твоим лишенным веса телом…
Кацуба появился и в самом деле через пару минут, выглядел он весьма довольным, по-прежнему напоминал кота — но удачно укравшего добрый шмат ветчины и безнаказанно стрескавшего его в укромном уголке. Он даже щурился совершенно по-кошачьи и громко насвистывал что-то бодрое. С ходу направился в цех, сделав рукой размашистый жест Мазуру, чтобы следовал за ним. Молчаливый страж все еще торчал на входе. Кацуба мимоходом похлопал его по боку, бросив наставительно:
— Повышайте качество продукции, юноша, а то, по слухам, югославские гарнитуры на подходе.
Тот озадаченно покосился, непроизвольно шарахнувшись, — очень похоже, Кацуба якобы небрежно хлопнул его прямо по подмышечной кобуре, но смолчал. В машине майор откинулся на спинку сиденья, какое-то время задумчиво созерцал громоздившиеся вблизи штабеля досок, потом, не оборачиваясь к Мазуру, сообщил:
— Как выражался Дюма, интрига затягивается… Или завязывается? В общем, один черт…
Мазур дисциплинированно молчал — не та ситуация, чтобы лезть с вопросами, ясно, что погулять его отправляли не зря. Спросил только:
— А верить этому твоему «черному папе» можно?
— Определенно, — откликнулся Кацуба. — Потому что врать ему нет никакого смысла. В силу разных хитрых факторов ему твоя «Заимка» — как бельмо на глазу. Выгоды никакой, а беспокойство и головная боль налицо. Не настолько еще мы пали, чтобы с нами, многогрешными, не считались… Что ты на меня так смотришь? Не к настоящему же губернатору идти? Природа, друг мой, не терпит пустот, вот и все. Если власть выпускает из рук ниточки, они в пустоте долго болтаться не будут — быстренько кто-нибудь подхватит и намотает на пальчики, вот тебе и вся нынешняя политграмота в кратком изложении. А чистоплюйничать мы как-то не привыкли, да и вы тоже — можно подумать, тебе в Эль-Бахлаке местная компартия помогала склады подрывать…
…Остановившись на лестнице между этажами, Кацуба извлек из кармана пластиковую бутылку с «Белым орлом», зажав большим пальцем горлышко, попрыскал себе на рубашку, плеснул на Мазура. Потом подумал, махнул рукой:
— Не все ж добро переводить… — Сделал приличный глоток. — Будешь?
— Да ну, в подъезде, без закуси…
— Эстет ты у нас, я сразу просек… Ладно, пошли.
Он поднялся на третий этаж и решительно позвонил в дверь. Довольно быстро зашлепали шаги, изнутри спросили:
— Кто?
— Участковый, — моментально рявкнул Кацуба. — Ваша «тойота», гражданин Нефедов, в неположенном месте торчит?
Щелкнул замок, дверь стала медленно приоткрываться. Кацуба вмиг двинул по ней плечом, отшвырнув хозяина в глубь прихожей, рванул следом, как бульдозер. Мазур вошел за ним, старательно притворил дверь и защелкнул замок.
Хозяин, кое-как обмотанный большим махровым полотенцем, удержался на ногах и сейчас хватал с полочки под зеркалом черный револьвер. Кацуба преспокойно дал ему время не только схватить, но и почти поднять руку — потом выбил пушку, небрежно даже, словно отгонял муху или работал с манекеном в тренировочном зале. Подхватил на лету, нажал кнопку, выщелкнул барабан: