Кто-то из репортеров щелкнул фотокамерой, и Олигарх поморщился от яркой вспышки.
— Поглощение российским государством компаний энергетического и других секторов показывает, что под управлением Путина страна превратилась в корпорацию, управление которой осуществляется в интересах нескольких избранных лиц и семейств, включая пресловутого Романа Абрамовича… Примером этого, в частности, служит продажа «Сибнефти» государственной компании «Газпром», от которой господин Абрамович выручил тринадцать миллиардов долларов! А сейчас Кремль испугался предстоящих выборов, поскольку без перехода власти людям из той же самой «корпорации» сохранить контроль над российским богатством будет почти невозможно. И очень важно, что мои слова начали доходить до американских политиков.
— Кого вы имеете в виду?
— В первую очередь я имею в виду потенциального кандидата в президенты США госпожу Хиллари Клинтон, а также влиятельного американского сенатора Сэма Браунбэка, с которым мы провели содержательные переговоры во время моего пребывания в Америке.
— Прокомментируйте, пожалуйста, распространяемые в последнее время Кремлем слухи о том, что вы якобы уже много лет сотрудничаете с израильской и американской разведками.
— Когда я был заместителем секретаря Совета безопасности Российской Федерации, я встречался со многими влиятельными политиками, с представителями спецслужб… Глупо предполагать, будто я выступал как их агент или как шпион.
— Значит, эти слухи ни на чем не основаны? — уточнила по-русски какая-то девушка.
— Уверяю вас, господа, ни одной тайной — ни президента Ельцина, ни его семьи, ни даже Путина — я никогда не делился ни с одной разведкой мира. Для меня неприемлемо использовать слабости страны, открывая их представителям другого государства. Знаете почему? Потому что я полагаю, у меня достаточно сил, чтобы самому воздействовать на режим. И уж точно я не стану прибегать к помощи извне, потому что это обнаружит мою политическую несостоятельность. Я ведь выступаю не против страны, а против режима. И я, черт подери, хочу жить в России! А я никогда не смог бы вернуться в Россию, если бы посчитал, что предаю ее… — Олигарх показал жестом, что ответ еще не закончен. Потом откашлялся и продолжил: — Все сказанное не означает, что я рассматриваю, к примеру, спецслужбы Англии как врагов. Но я их не рассматриваю и как союзников, с которыми непременно должен кооперироваться в решении каких-то своих проблем или проблем России.
— Находясь в эмиграции, вы поддерживаете связи с чеченскими сепаратистами?
— Что же в этом удивительного? Я ведь очень многое сделал для освобождения заложников, которые попали в чеченский плен. Это была совсем непростая задача, с риском для жизни не только для меня, но и для моих друзей-чеченцев, и тем не менее мы решали и почти решили эту задачу…
— Простите, господа!
— Пропустите. Очистите, пожалуйста, проезд!
Судя по тому, как засуетились полицейские и детективы в штатском, настало время прервать импровизированную пресс-конференцию, которую устроил себе Олигарх.
— Спасибо, господа.
Его отсутствие на прощальной службе в Центральной лондонской мечети было вполне объяснимым — и таким же естественным было его нежелание напрасно терять время в ожидании, пока тело усопшего Алексея Литвинчука перевезут к месту захоронения.
— Благодарю вас за внимание…
Как раз в этот момент к западным воротам кладбища подъехала вереница из четырех машин.
— Думаю, мы еще встретимся, господа!
Охранник предупредительно открыл дверцу одного из подъехавших автомобилей, и в сопровождении прощальных фотовспышек Олигарх укрылся от чужих взглядов за бронированными темными стеклами.
После краткой беседы с полицейскими машины пропустили на территорию кладбища, а журналисты опять выстроились вдоль ограды.
— Как вы думаете, констебль, это у них там надолго?
— Не знаю, сэр.
Спустя несколько минут, вслед за катафалком, на территорию кладбища въехали еще несколько тонированных автомобилей.
— Кто это был, констебль? Вы не видели?
— К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, сэр…
Хайгейтское кладбище, одно из самых известных в Лондоне, находится в очень престижном районе на севере и напоминает огромный парк с вековыми деревьями, а также строениями викторианской архитектуры. Еще со второй половины XIX века здесь хоронили представителей всех религий, когда-либо чем-либо прославивших Великобританию: например, Майкла Фарадея, известного каждому школьнику по картинкам в учебнике, великого живописца Рейли Мура, не слишком популярного в России философа Герберта Спенсера и даже отца всех воинствующих безбожников Карла Маркса.