Мистер Ремингтон постарался дать ответ, оперируя данными официальной статистики:
— Увы, все не так хорошо, как хотелось бы. Например, у нас ежегодно совершается до полутора миллионов краж, так или иначе связанных с автомобилями, — это, пожалуй, самый высокий показатель в Европе. Вообще же, имущественные преступления, такие как кражи со взломом, заметно преобладают над насильственными преступлениями. В том числе и над насильственными преступлениями сексуального характера.
— И как высока, по-вашему, эффективность работы английской полиции?
— У нас по стране в среднем раскрывается до девяноста трех процентов убийств… — Мистер Ремингтон сделал паузу, чтобы переждать удивленный шумок, прокатившийся по залу, и только после этого продолжил: — Однако, к сожалению, общий процент раскрываемости преступлений пока не превышает двадцати пяти процентов… — Не дожидаясь следующего вопроса, он поспешил добавить: — Более того, приведенные мной данные не учитывают преступлений, о которых жертвы вообще не стали сообщать в полицию. Например, среди тех, кто пострадал от краж со взломом или от карманников, не подает заявления о преступлении почти каждый третий… Почему это происходит? По разным причинам.
— Англичане не доверяют своей полиции?
Мистер Ремингтон взглянул на журналиста, задавшего вопрос, и, прежде чем ответить, вежливо улыбнулся еще раз:
— Очевидно, среди англичан есть и такие люди. Как и среди граждан других государств.
— Имеется ли в уголовной полиции Соединенного Королевства практика преднамеренного укрытия преступлений от учета?
— Мне об этом ничего не известно. Наверное, такие случаи имеют место, однако они носят едва ли не единичный характер.
— Мистер Ремингтон, разрешите? — Кажется, толстый светловолосый мужчина из второго ряда представлял на пресс-конференции какой-то прогрессивный финский еженедельник с непроизносимым названием. Во всяком случае, по-английски он говорил почти без акцента. — Новые времена бросают человечеству новые вызовы… Наряду с такими традиционными для буржуазного общества преступлениями, как насилие, кражи и грабежи, полицейским все чаще приходится сталкиваться с актами терроризма. Что вы можете противопоставить этому страшному явлению современной цивилизации?
— А с чего вы взяли, что для нас это новый вызов — да еще и нового времени? Между прочим, Англия — единственная страна мира, в которой одним из самых популярных государственных праздников является день, когда полиция схватила террориста!
Журналисты в зале заинтересованно зашевелились.
— Разве вы не слышали про Гая Фокса, который четыреста лет назад попытался взорвать короля и парламент? С тех пор вся страна пятого ноября празднует разоблачение так называемого Порохового заговора… Так что борьба с терроризмом — это, к сожалению, вполне традиционное занятие британской полиции. К тому же, господа, не следует забывать, что за несколько прошедших десятилетий нами накоплен значительный — и во многом бесценный — опыт агентурного, оперативно-следственного и силового противостояния террористам из Северной Ирландии…
— Ваше самое заветное желание, мистер Ремингтон?
— Хм-м… самое заветное желание? Пожалуй, мне очень хотелось бы оказаться тем самым полицейским, который защелкнет наручники на запястьях последнего в истории человечества преступника.
Когда публика услышала перевод, снова раздались аплодисменты.
Прессе мистер Ремингтон, безусловно, понравился.
— Да вы оптимист! Романтик… — по-английски шепнула ему на ухо соседка.
Ремингтон все никак не мог запомнить и правильно воспроизвести фамилию смуглой, почти темнокожей красавицы, представлявшей на конференции Западно-европейское бюро Интерпола. Поэтому, прежде чем ответить, он покосился на бейдж, почти горизонтально расположившийся на ее высокой груди:
— Вероятно, фрау Ратцель.
Ни имя, ни фамилия нисколько не соответствовали внешности соседки, поэтому мистер Ремингтон решил для себя, что они настоящие: очевидно, красавица была плодом бурной любви какого-нибудь чернокожего солдата-американца, проходившего службу в оккупационной зоне в Западной Германии, и впечатлительной немки из хорошей семьи, не устоявшей перед его чарами.
— Фройлен Ратцель… — поправила соседка.
— О, простите!
— Вы можете называть меня просто Марта.
Интересно, задумался англичанин, какими ветрами заносит женщин с такой вызывающей сексуальностью на полицейскую службу?
Кроме мистера Ремингтона и темнокожей немки на залитой светом прожекторов сцене потел ведущий пресс-конференцию заместитель эстонского министра внутренних дел. Все трое чувствовали себя на редкость неуютно — организаторы посадили их на сцену, и вниманию собравшихся прежде всего представали две пары мужских и одна пара женских ног, торчащих из-под шаткого столика-трибуны.