Придя на берег озера Серпентайн, к памятнику норвежско-британской дружбе, которую без особых затей олицетворял огромный валун с соответствующей надписью, Виноградов старательно повертел головой, благо никаких подозрений это вызвать не могло.
Турист, он ведь и есть турист: все хочется рассмотреть, запомнить, сфотографировать, в конце концов… Кстати, то еше местечко — именно здесь, говорят, утопилась беременная жена поэта-романтика Шелли, узнавшая о намерении супруга уйти к шестнадцатилетней любовнице. А еше где-то неподалеку находится ныне закрытое кладбище домашних любимцев, в основном, разумеется, собак и кошек.
Владимир Александрович опустился на корточки возле памятного валуна и сделал вид, что возится со встроенной фотокамерой своего мобильного телефона.
Пусто вокруг. Никого…
В этой части парка не было видно даже влюбленных парочек — очевидно, холодная, мокрая после ночного дождя трава под деревьями не казалась им подходящим местом для объятий и поцелуев.
— Вот и хорошо.
Почти сразу же самая шустрая, самая любопытная белка спустилась по дереву вниз и подбежала к сидящему на корточках Виноградову.
— Здравствуй, здравствуй…
Белка держалась на расстоянии вытянутой руки и совершенно без страха рассматривала человека.
— Знаешь что? Я вижу, очень модно у вас тут, в Лондоне, попрошайничать.
Владимир Александрович встал, но тут же был вынужден вновь наклониться: забытый на коленях телефон мягко вывалился ему прямо под ноги.
— Ох ты блин…
В то же мгновение Виноградов непроизвольно отпрянул в сторону — точно за тем местом, где долю секунды назад находилась его голова, не повинный ни в чем монумент разорвался фонтаном осколков и каменных брызг.
Виноградову приходилось участвовать в уличных перестрелках, и он не раз видел собственными глазами, как выглядит попадание пули в бетонную кладку или в каменную стену. Кроме того, он прекрасно понимал, что в подобных ситуациях одним выстрелом дело никогда не ограничивается — поэтому, не заботясь о чистоте своего гардероба, упал и перекатился через левое плечо, уходя с предполагаемой линии огня под прикрытие памятника.
— Твою мать!
Последнее время Владимир Александрович не любил, когда в него стреляют.
Судя по всему, огонь велся откуда-то справа. И дистанция, видимо, была довольно приличная! По идее, профессиональный снайпер не станет суетиться и после первой же неудачи менять оборудованную и просчитанную огневую позицию.
То есть следовало замереть и не высовываться.
Пока Владимир Александрович, на свое счастье, находился в относительной безопасности, но печальный опыт подсказывал — время стрелков-одиночек прошло еще задолго до убийства Кеннеди. Как правило, у организаторов и исполнителей подобных мероприятий имелось в запасе несколько страховочных вариантов.
Так. Допустим, сейчас кто-то невидимый анализирует ситуацию. Потом принимает решение и отдает команду… Точно! Со стороны общественной парковки послышалось нарастающее, противное рычание моторов.
Ну что же, как говорится: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом раскаиваться!
Тем более что при определенном раскладе раскаиваться будет уже некому… Виноградов напружинился, чуть отклонился в сторону и в коротком прыжке, отдаленно напоминавшем полет валькирии, преодолел открытое пространство, отделявшее его от ближайшего дерева.
Если Владимир Александрович не ошибся в расчетах, то теперь он окончательно выпал из поля зрения снайпера. Впрочем, даже если ошибся — упрекать себя за это осталось совсем недолго.
Теперь предлагалось на выбор: бежать, петляя, куда глаза глядят, через парк, под прикрытием редкой осенней растительности, или же двинуться прямо — навстречу рычащей все громче смертельной опасности.
Логика подсказывала первый вариант, но в играх без правил на нее полагаться не стоило…
Поэтому перепуганный до полусмерти Виноградов кинулся напрямик. Краем глаза он засек двух стремительно приближающихся по аллее, вдоль озера, мотоциклистов — до передних колес их огромных, оставляющих за собой облака бензиновой вони, «харлей-дэвидсонов» или «ямах» оставалось всего несколько десятков метров.
— Мать твою чтоб!
Пуля снайпера, понадеявшегося на стандартную логику жертвы, чуть-чуть запоздала. Насквозь прошив крону дерева, с которым только что поравнялся Виноградов, она ушла куда-то дальше, в траву.