- …По мастям коней давать стану! - распалясь, чуть ли не весело кричит Юрий.
- Да что ж ты несёшь? Где ж ты лошадей-то в Руси напасёшь?
- Али и лошадьми Русь обескудела? - в лицо Михаилу нагло смеётся Юрий.
И вместе с ним смеются татары, брызгая слюной по усам.
- Не лошадьми, князьями Русь обескудела, - тяжко усмехается Михаил Ярославич. - Вот и на тебя гляжу, Юрий Данилыч, да дивлюсь: а князь ли ты?
- Я - внук Александров!
- А коли внук Александров, так пошто не знаешь, что и при деде твоём непосильна была нам та тягота. И при нём не могли по мастям коней поставлять!
- То тогда, а не ныне!
- А ныне сам-то ты не у кипчаков ли для своей Москвы коней в завод покупаешь?
- Сказал - так и будет!
- Молчи!
- Не умолкну! Не на то я к великому хану пришёл!
- Христом прошу тебя, Юрий, - отступись!
- Да кто ты!..
- Я - дядя твой, а ты мне сыновей!
- Да пошёл ты!.. - и далее все на куманском, на потеху татарам.
Михаил Ярославич и сам был в гневе горяч. Кабы случился такой непотребный, похабный спор на Руси, так, поди, не доспорил бы Юрий. Здесь бы и кончилась его жизнь. Не мечом достал, так руками, как курёнку, свернул бы шею ему Тверской! Но суда он просил у хана, а не права на беззаконие.
- Молчи, щенок! Коли далеко до достоинства, так хоть срама беги! - Михаил изумлённо покачал головой. - Пошто ты такой-то, Юрий - не князь? Или вовсе душа твоя мёртвая?
- Ты душу мою не тронь!
- Да ить нет у тебя души-то, как погляжу. А коли и есть, так вся чёрная… - Михаил Ярославич безнадёжно махнул рукой и, не в силах боле терпеть позорища, воскликнул:
Великий хан правосудный! Избавь от глума! Сам видишь, терплю от племянника! Нет в нём ни ума, ни достоинства! Без чести и без права пришёл он к тебе, несёт хулу на меня и на отчизну… - в гневном запале чуть было не произнёс Михаил: «хуже татарина!», но умолк, а после, твёрдо взглянув в глаза хану, добавил решительно и страстно: - Не суда, великий хан, прошу у тебя! Не след мне судиться с выблядком, ибо только выблядки не чтут мать свою. Ведь Русь - нам Мать, а не мачеха! А потому, великий хан, - поля прошу с сыновцом! Пусть Бог наш кровью рассудит, кто прав!
Тохта, будто очнувшись, с явным любопытством поглядел на Тверского. Усмехнулся:
- Мы говорим: Бог - на Небе, хан - на земле. Или ты не веришь, что моей воли хватит, чтобы вас рассудить и привести к согласию?
- Не будет меж нами согласия! - не сдержавшись, яростно выкрикнул Юрий.
Хан удивлённо взглянул на московского князя. Так смотрят на досадное насекомое.
- Кто нам непокорен, тот нам не слуга, - кратко, как бы между прочим равнодушно заметил хан.
И Юрий, ещё миг назад предвкушавший победу, с ужасом понял, что проиграл.
«Как? Да чего же нужно ему ещё? Разве он не татарин?» - и не злость проигравшего ощутил Юрий, не ненависть, а унизительный трепет холопа пред непостижимой волей хозяина.
Но суд ещё продолжался.
- Так веришь мне?., - вновь Тохта обратился к Тверскому.
В том кратком вопросе было куда более смысла. И Михаил Ярославич понял, о чём его спрашивает Тохта: верит ли он, русский князь, в добрую татарскую волю? Что здесь было ответить, если покуда вся совместная жизнь татар и русских зижделась лишь на крови? Как туго стянутая девичья коса та жизнь переплелась болью, унижением, нескончаемыми обидами…
- Как мне тебе не верить, великий хан? - вопросом ответил Тверской. - Тебя зовут Правосудным ! Я верю в твоё правосудие! Как ты решишь, так и будет… - склонился Михаил Ярославич.
И понял Тохта: не верит!
- Что ж, если тебе дам ярлык, по-прежнему ли будешь мне усердным слугой? - помолчав, спросил хан.
- Я твой данник, царь! И дань хочу исправно платить. Однако же и отчизне не в ущерб, - вновь не унизив достоинства, твёрдо сказал Тверской.
- Ханаат силён улусами, - согласно кивнул Тохта.
- Так вижу, чего он хочет, - продолжил князь, с презрением кивнув в сторону Юрия. - Ответь, хан, разве бьют твои пастухи жерёбых кобыл? Разве коров пасут для их шкуры, а не ради молока? А он власть чем выкупить хочет - новым бременем? Так падёт Русь, как конь заморённый! А разве оттого лучше станет Орде?
- Ну а каков же твой харадж, князь?
- Оставь ныне пятину?
- Вдвое даю, вдвое! - вперебив выкрикнул Юрий.
- Не тебя спросил, - недовольно поморщился хан и умолк. Надолго умолк. И никто уже не решался возвысить голос.
Кто знает, о чём думал правосудный хан Гюис-ад-дин Тохта?
Напряжённо ждали решения и русские и татары. И для них то решение, кроме прямой корысти, многое значило. Если хан возвысит Тверского - значит, вновь на коне Сульджидей и можно, как прежде, спокойно молиться древнему Богу. Если возвысит Юрия, значит, ещё на шаг по небесной лестнице поднимутся над Сараем и над всем Дешт-и-Кипчаком магумедане.