Распутав заледеневший на ветру узел, она оглянулась. Шатер далхамана выделялся не только размерами. Бараньи шкуры, покрывавшие его снаружи, были выкрашены пурпуром. Соня усмехнулась. Ну просто король аквилонский! Должно быть, эту драгоценную краску, что везут сюда из самой Вендии, грабители отыскали в поклаже какого-то каравана…
Она не спеша поправила стремена. Проверила, хорошо ли натянута тетива у маленького гирканского лука.
…Поземка улеглась. Белый пес припал к промерзшей черной земле, высматривая поживу.
Прочел ли уже далхаман письмо? Должно быть, как раз закончил. И сейчас застыл в нерешительности, не зная, то ли кричать людей, то ли взывать к богам, то ли…
Вспышка алого пламени озарила алый шатер изнутри.
Словно кто-то зажег огромную масляную лампу.
В долине на мгновение сделалось светлым-светло…
Соня сощурилась, чтобы Волчье Пламя не опалило глаза, и прикрыла лошади глаза. Слышно было, как мечутся по лагерю разбойники, опрокидывая котлы, роняя оружие, спотыкаясь и падая. Вопли разносились в вечернем безмолвии пронзительно и ясно. Затем их заглушило истошное ржание обезумевших коней — животным понадобилось чуть больше времени, чем людям, чтобы осознать боль.
Грохот, стоны, визг и ругань над лагерем. Ветер переменился — и донес до Сони облако гари. Она закашлялась. Затем вскочила в седло.
Ослепнут далеко не все в лагере, ведь не все смотрели на Волчье Пламя в упор — и не все потеряют голову. А значит, очень скоро кто-то вспомнит и о таинственном гонце…
Точно! Вон, уже сгоняют лошадей, отбирают тex, что сохранили зрение, седлают… Пора!
Соня повернула гнедую.
Алый шар солнца, точно сгусток огня, вырвавшийся из сожженного шатра, стремительно угасал в оскаленной пасти гор. Клочковатые тучи стремительно уносил прочь ветер, и сытая бледная луна взошла над долиной.
Вслушиваясь в звуки погони, девушка пустила гнедую с холма. Та, застоявшись на холоде, была рада вновь обретенной свободе и понеслась во весь опор по замерзшей земле. И только у входа в ущелье Соня натянула поводья: когда они проезжали здесь днем, она заметила, что дно его усыпано острыми камнями. Гнать здесь лошадь — это верная смерть!
А погоня была уже совсем рядом. Соня нахмурилась. Проклятое благодушие! Зачем же она медлила?! Нужно было сразу скакать прочь — и не пришлось бы теперь тревожиться!
Но в глубине души она сознавала, что может клясть себя сколько угодно — ничего от этого не изменится. Опасность подхлестывала ее, добавляла яркости красок миру, веселила, точно ледяное вино… Подвергаясь ненужному риску, она словно искупала скуку последних седмиц, вымещая обиду, что ее — ее! — отправили с таким простым поручением, исполнить которое мог бы любой послушник-первогодок. Не оглядываясь, по звуку, она попыталась определить, сколько человек гонится за ней. Семь? Восемь?..
У самого уха просвистела стрела.
Похоже, она недооценила противника… Слишком расслабилась в теплых южных краях, привыкла к неспешному благодушию. Но горы — иной мир. Любая оплошность здесь может стоить человеку жизни. Алатары подобны голодным снежным барсам — злобные, отчаявшиеся, неутомимые. Такие не теряют времени на пустые раздумья. И никогда не отступаются.
Звуки погони сделались ближе. Сотня шагов отделяла девушку от преследователей. Гнедая не успела отдохнуть после дневного перехода, а кони горцев хотя и уступают ей в скорости, но привычны к этим диким местам, тогда как Соне приходится беречь лошадь, чтобы та, не приведи Небо, не поранилась во тьме.
Впервые за все это время девушке сделалось не по себе. До намеченного места казалось еще так невероятно далеко… А если она не успеет?
Погоня приближалась.
Позабыв об осторожности, девушка ударила гнедую пятками в бока. Каменная крошка полетела из-под копыт. Высекая искры, ударила в стену ущелья стрела, в десяти шагах впереди. Проклятая луна!..
Одной рукой сжимая поводья, пригибаясь в седле, другой рукой Соня стала нащупывать за спиной лук. Хотя на скаку это бессмысленно. Она не успеет перестрелять их всех. Хорошо хоть додумалась тайком от Нуртана загодя натянуть тетиву!
Разбойники что-то кричали у нее за спиной — но ветер уносил голоса прочь. А проклятое ущелье все не кончалось. Или это тьма обманывала ее?..
Наконец-то!
Густая тень скрывала поворот. Здесь, должно быть, изгибалось русло давно иссохшей реки, что пробила себе путь в камнях в незапамятные времена. Вот и огромный обломок скалы, лежащий чуть справа от дороги, — каменный палец, как видно, рухнул, подточенный водой. Или эту глыбу сами разбойники обрушили с высоты на проходивший внизу караван…