— Это не по поводу вашего отца. Речь идет о вашей племяннице.
Едва дослушав его слова, я пускаюсь бегом по коридору. Он ничего не объясняет, только говорит, что Джия находится в отделении травматологии и просит меня прийти. В ушах отдается стук моих каблуков, цокающих по больничным полам. Я нетерпеливо ожидаю прибытия лифта. Не дождавшись его, бегу по лестнице вниз, на указанный этаж. Мой бейдж дает мне право пройти мимо охранника. Офицеры в униформе ходят туда-сюда — как синее море, плещущееся среди белых стен.
— Моя племянница Джия, она только что поступила…
Я стою у поста медсестры. Кто-то зовет меня по имени, я оборачиваюсь и вижу Марин. Такой я ее никогда не видела. Бледная, ненакрашенная, она стоит, скрестив руки. Вместо обычного костюма на ней джинсы и куртка. Под глазами темные круги. Я подбегаю к ней:
— Марин, что случилось?
— Джия просила, чтобы ты пришла, — глухо говорит Марин, игнорируя мой вопрос.
Наверное, по моему лицу легко прочесть, что я поражена. Мы с Джией едва знаем друг друга. Малышкой она очаровала меня. Я восхищалась ее жизнерадостностью, буйной энергией ее движений. Я не знала, что человеческое существо способно выглядеть настолько счастливым. Но когда я ушла из дома, надежды на то, что между нами возникнет дружба, не осталось.
— Она сказала, будто знает, что ты работаешь здесь. Сказала, что ей нужна твоя поддержка, — Марин оборачивается и смотрит на задернутые занавески. — Я понятия не имела, как связаться с тобой, поэтому позвонила доктору Форду.
— Хорошо, что ты нашла меня, — я хочу взять ее за руку — за ту, ногти которой впиваются в предплечье другой руки, — но не делаю этого. — Что случилось?
Прежде чем Марин успевает ответить, незнакомый врач отодвигает занавеску, и мы видим Джию, одетую в больничную сорочку, с залитым слезами лицом. Рядом с ней стоит незнакомая женщина. Врач жестом приглашает нас подойти. Я взглядом спрашиваю у Марин разрешения, но она смотрит на свою дочь.
— Есть несколько новых синяков, — говорит врач. — Я прочла записи Деборы и согласна с ее оценкой старых ушибов. На ребрах у Джии есть трещины. Ей повезло, что ребра не сломаны.
— Есть ли внутренние повреждения? — голос Марин спокоен, хотя сама она спокойной не выглядит.
— Мне надо проделать еще несколько тестов, но, судя по первоначальному осмотру, вряд ли.
Я в полном шоке. Встретившись взглядом с племянницей, я вижу в ее глазах такой знакомый мне страх.
— Раз мы все выяснили, можете забрать ее домой. Я немедленно отправлю свой отчет в полицию.
Марин кивает, благодарности тут неуместны. Врач проходит мимо нее, и мы остаемся вчетвером.
— Я — Дебора, — незнакомая женщина протягивает мне руку. — Между всеми вами поразительное семейное сходство.
— Соня. Я тетя Джии, — мне странно произносить это. Я так долго была никем никому, поэтому эти слова кажутся языку чужими. Я подхожу к Джии, не зная, что надо сделать. — Милая, что с тобой приключилось?
— Ничего особенного, — резко отвечает вместо нее Марин. — Ее избивает дружок.
Потрясенная, я опускаю взгляд. Я не в состоянии смотреть на Джию. Я смотрю в пол, желая подавить приступ тошноты. История не закончилась, как мы надеялись. С нашим поколением она не прекратилась. Наш отец не калечил ни тело, ни душу Джии, и все же сейчас она избита и сломлена, будто росла под одной крышей с нами. Прежде чем я могу выговорить хоть слово, прежде чем я могу придумать, что сказать, занавески раздвигаются и появляется запыхавшийся и взволнованный Радж.
— Расскажи мне сейчас же… — говорит он, подходя прямо к дочери.
Я отворачиваюсь, я не в силах быть свидетелем их несчастья. Сначала их голоса звучат громко, потом они переходят на шепот. В голосе Раджа слышатся слезы, чего никогда не дождешься от Марин. Мне хочется уйти как можно дальше отсюда, но ноги отказывают. Джия просила меня прийти. Я не могу убежать. Не сегодня.
Раньше я никогда не бывала в отделении травматологии. Здесь я не нужна, потому что здесь пациенты не остаются надолго. В этом крыле врачи и медсестры лечат жертв насилия, вооруженного нападения — тех, кому медицинская помощь требуется срочно, хотя шрамы могут остаться на всю жизнь. Здесь, в безопасности больничных стен, жертвам ничто не угрожает.
— Как она? — мягко спрашивает возникший прямо передо мной Дэвид.
Его забота трогает меня. Я не видела, как он подошел.
— Она избита, в синяках, на ребрах трещины, — шепчу я, уставившись взглядом в пространство.
— Черт побери! — он проводит рукой по волосам. — Виновника поймали?
— Это ее бойфренд, — при раскрытии этой новой семейной тайны меня охватывает стыд. Еще один скелет в нашем шкафу. — Это все, что я знаю.