– Молодцы, ребята! Выдерживаете темп легендарной армии Нгуен Хюэ{4}!
Какая-то пехотная рота с громоздкими грузами на жердях отдельными группами вклинивалась в цепочку артиллеристов. Уставшие лица артиллеристов сменялись улыбчивыми лицами пехотинцев. Оброненные на ходу слова и фразы вливались в общий ровный гомон.
– Привет, Кхюэ! Ты в этом полку?
– У меня сестренка востроглазая есть. Кто табачку не пожалеет - сосватаю!
– Горазд бахвалиться! Что, забрался сюда и уже дух вон?
– Мамочки! Когда же домой вернемся?
– Сколько же лесов у нас? Тьма-тьмущая!
– Мы идем, душа парит…{5}
Плотный, густой солдатский поток… Над головами то и дело слышится гул самолетов. Едва стихал рокот бомбардировщиков, как над джунглями появлялись вертолеты. Спустившись пониже, они действовали медленно, как улитка, переползавшая с камня на камень.
Перевалив на другую сторону склона, солдатский поток соединился с другим таким же потоком. Там солдаты все, как один, были в касках, с обветренными красными лицами. С обеих сторон раздался дружный радостный крик, полетели вверх подброшенные панамы и каски. Где-то уже заспорили, кто кого вытесняет из шеренги.
Кинь рукоятью посоха показал вперед:
– Ты видел когда-нибудь такое, Кхюэ?
– В прошлом году. Но тогда столько не было…
– Я тоже никогда такого не видел. Никогда! Ну пошли!
Пробираться вперед приходилось с большим трудом. Кхюэ шел позади. Его вещмешок то и дело цеплялся то за чей-то миномет, то за кошели риса, то за какие-то наскоро сплетенные корзины, привязанные к чьему-то вещмешку. По дороге они обогнали роту пехотинцев. Только человек десять из всей роты шли налегке, остальные на плечах или на жердях тащили какой-нибудь груз. Впереди этой роты двигалась еще одна точно такая же рота. Проплывали жерди из дерева или бамбука. Шли солдаты - высокие и низкорослые. Шагали худощавые, с ухоженными блестящими волосами горожане и кряжистые от сохи крестьянские парни. Следом за высоким смуглым хирургом медсестры несли на коромыслах помеченные большим красным крестом тюки с медикаментами и перевязочными материалами. Человек пять солдат, догонявших свою часть, тащили на жердях-коромыслах (по четыре с каждой стороны) минометные мины, похожие на бутоны банановых цветов, с двумя опоясывающими красными полосками. Шагавший в центре парень, по-видимому старший группы, без устали задавал один и тот же вопрос, стараясь найти свою часть:
– Это «Хиенлыонг»?
– Нет, «Река Ча»!
– Это «Хиенлыонг»?
– Нет, «Красная река»!
Кхюэ догнал своего замполита и пошел следом. В глаза ему невольно бросилось светлое пятно свободной от ноши спины Киня.
– Где ваш вещмешок, командир?
– Ох ты! Забыл, видно, там, на склоне!
– Идите, я вас догоню!
И Кхюэ повернул назад. Только что безлюдные джунгли по обеим сторонам дороги теперь заполнились солдатами - здесь многие части разбили походные лагеря. Вокруг стоял многоголосый гомон. Трещали срубаемые ветки, слышалась дробь ударов по вбиваемым в землю колышкам. Среди всеобщей суеты какой-то шустрый паренек уже ухитрился подвесить свой гамак и, растянувшись в нем, завопил так, что все вокруг содрогнулось: «Э-ге-гей! Чыонгшо-о-о-он!» Несколько солдат, не успев устроиться, бросились к ручью ловить руками прятавшуюся под камнями рыбу. Один боец, усевшись на траве, увлеченно писал что-то в записной книжке. Другой, отхватив ножом здоровый кусок коры с росшего у обочины гигантского дерева, уже нарисовал на обнажившейся белой древесине, залитой сочившейся смолой, длиннющую, как хвост дикобраза, стрелу-указатель и теперь старательно выводил слово «Тхубон» - условное название своей части. Из глубины чащи доносился пронзительный крик птицы бим-бип{6}. По соседству с дорогой одно из подразделений уже снималось со стоянки. Командир одной рукой бережно прижимал к груди транзистор, а другой, зажав в ней посох, описывал огромные круги в воздухе. Издали казалось, будто он размахивал мечом. Он шутливо торопил бойцов:
– Быстрее! Поторапливайся, ребята! А то на нашу долю американцев не останется!
Солдаты, галдя, сворачивали гамаки. Полотнища из светло-зеленой нейлоновой ткани, только что развешанные по всему лесу вдоль ручья, были свернуты в считанные секунды, будто вспорхнула сразу стая бабочек. Солдаты выходили на дорогу и строились. То тут, то там поднимался вверх дым, кольцами обволакивая стволы деревьев и застаиваясь под непроницаемыми темно-зелеными кронами: каждое отделение оставило после себя круглое пятно золы от костра.