Капитан, казалось, его не слушал. Он стоял у левого крыла мостика и глядел в темноту, где на фоне посветлевшего горизонта чернел мыс Зеленый. Мыс угрюмо возвышался над черной, как смола, водой. Отвесные скалы в предрассветной мгле выглядели могучими великанами. У этих скал пограничный корабль «Рубин» на пятый день войны уничтожил фашистскую подводную лодку.
— Капитан, вы, наверное, опять вспомнили войну? — спросил Кольцов. Он не раз замечал: когда судно проходило этот район, капитан выходил на крыло мостика и в бинокль разглядывал угрюмый остров. — Бросьте волноваться, капитан. Подумаешь, перископ! Показался, ну и шут с ним.
— А если это чужая лодка? — насупил брови Петр Кузьмич. — Если эта субмарина что-то вынюхивает в наших водах? Молчишь, парень? То-то… — Капица закурил. — До войны я служил на пограничном корабле «Рубин», и мы несли боевой дозор вот в этих местах. А как началась война, то все пограничные корабли, в том числе и наш, были переданы в боевой состав Северного флота. На другой день «Рубин» покинул базу Кувшинская Салма и взял курс в Иоканку. Нам поставили задачу охранять вход в горло Белого моря от кораблей и подводных лодок противника. Прибыли мы на место вовремя. А вскоре командир получил сообщение по радио о том, что в районе острова Светлый замечена чужая подводная лодка. К острову — полным ходом. Мы атаковали субмарину глубинными бомбами. На воде появились масляные пятна, пробка… Вот так, Сергей. Потому и памятен мне этот остров. А еще я потерял тут своего друга Федю. Он был минером. Корабль спас, а сам погиб… Я вот летом ездил в отпуск и заезжал к его матери. Старенькая она уже. Усадила меня под вишней и говорит: «Федя еще сажал, когда маленьким был. Ягоды у этой вишни красные-красные, будто Федина кровь в них…» Вот оно что, Сергей… — Капитан вошел в рубку штурмана, позвал старпома: — Ну-ка, Василий Ильич, покажите, где был замечен перископ?
Старпом взял карандаш и поставил на карте крестик.
«Так это же неподалеку от фарватера, где ходят наши лодки!» — чуть не вырвалось у Петра Кузьмича. Годы жизни научили его многому. Одно правило для себя он усвоил крепко: на море гляди в оба. И все же он высказал сомнение: может, то был не перископ, а сидела на воде чайка, а когда включили прожектор, она вспорхнула?
— Я не слепой, — с обидой в голосе возразил старпом. — К тому же не один я видел перископ, вот и боцман подтвердит.
Капитан взглянул на Колосова:
— Лодка?
Боцман как-то неуклюже переступил с ноги на ногу.
— Это я, значит, видел? — с ухмылкой спросил он. — Нет уж, товарищ старший помощник, галлюцинацией не страдаю. Чайку видел, как она от света луча испуганно вспорхнула и улетела в темноту. А перископ не видел. А какой он, перископ?..
Слушая разговор капитана с боцманом, Кольцов угрюмо глядел на черное взлохмаченное море. Судно рыскало, подскакивало на волнах, как на ухабах, но Сергей крепко держал руль. Когда боцман умолк, он, сделав серьезное лицо, сказал, что старпому просто померещилось. Никакого перископа не было.
Боцман в душе поблагодарил Кольцова за поддержку, однако вслух высказал такую мысль: старпом излишне напрягает зрение, вот ему и почудился перископ подводной лодки.
— Вот-вот, — поддакнул Петр Кузьмич, — так и есть — чайка. А вы тут раздули из мухи слона. Кто станет рисковать в этих местах, где грунт скалистый, подводные камни да рифы? Не думаю, что командиру лодки надоело жить, будь он нашим или чужим. Не думаю, Василий Ильич. Мура, а не перископ. Вам и вправду померещилось.
— Возможно, — угрюмо отозвался старпом.
Траулер легко ошвартовался у причала, хотя ветер нагонял гривастые волны. Над бухтой опустилась ночь. Темная и беззвездная. То там, то здесь холодно мерцали огоньки сейнеров. Петр Кузьмич побывал у дежурного по порту, отчитался за рейс и лишь тогда засобирался на берег. Он неотступно размышлял о том, приедет ли в субботу Степан. А может, он уже дома? Петр Кузьмич вышел на палубу. У трапа кто-то курил, похоже боцман. Капитан подозвал его к себе, строго предупредил:
— Вам быть на судне, пока я не приду.
— Ясно! — по-военному откозырял боцман и тут же спросил, когда капитан вернется. Ах, завтра утром! Что ж, боцман домой не торопится, там его никто не ждет. Разве что к Лене забежать да окно застеклить. Это можно сделать и завтра.
— Глядите тут в оба! — предупредил капитан. — Да, а где рулевой Кольцов? На берегу? А кто ему разрешил? Вы, да? Ах, деньги матери пошел отправить. Ну-ну… — Капица подал боцману руку: — До завтра!