Помощник, бдительный, как сторожевой пес, мгновенно протянул заранее заготовленные документы.
— Исключено, Руслан Султанович. Мне очень жаль.
Султанов был обескуражен таким категоричным отказом.
— Почему?
— По многим причинам. Во-первых, я давно не практикую.
— Вы хотите сказать, что утратили сноровку? Не смешите меня, Галина Николаевна. Вы по-прежнему лучший специалист.
— Я не считаю это смешным. Во-вторых, у меня сейчас совсем другая работа. Я теперь сама готовлю специалистов. У меня два курса в МГУ, спецкурс в Академии МВД. Я руковожу тремя докторскими и пятью кандидатскими диссертациями…
Затрезвонил султановский мобильник. Замминистра с ненавистью посмотрел на номер и нехотя поднес трубку к уху.
— Да. Да, да… Еду… Все, скоро буду… Народные избранники, е-мое… Галина Николаевна… Мне надо срочно в Думу… Ничего, подождут… Володь, — он похлопал водителя по плечу, — съезжай, где потише, и притормози.
Когда машина остановилась, Султанов приказал водителю и помощнику выйти. Те подчинились.
— Галина Николаевна, если вы принимаете решение, исходя из личных мотивов…
— Личных? А у меня могут быть личные мотивы?
Султанов пристально посмотрел ей в глаза. Взгляд у него был невеселый.
— Все же… Многие думали, что в кресле заместителя министра окажетесь вы…
— А-а, вы об этом… Руслан Султанович, мои амбиции лежат далеко от карьерной лестницы, поверьте. И вам это кресло гораздо больше к лицу. Извините за каламбур.
— Тогда я не понимаю! Почему вы отказываетесь?
— Давайте трогаться, а? У меня лекция через пятнадцать минут.
— Галина Николаевна, у вас есть дети?
— Нет.
— А у меня дочь, в седьмой класс пошла…
Султанов открыл папку, которую передал ему Павел. Оттуда посыпались фотографии с мест происшествий.
Фотографии детских трупов.
Замминистра протянул папку Рогозиной.
— Посмотрите. Это четырнадцать ни в чем не повинных ребятишек. Фотографию пятнадцатого я получу сегодня. Вы знаете, сколько сейчас детей не ходит в школу?
— Руслан Султанович, зачем вы мне это рассказываете? Я же сказала — нет.
— Классы заполняются наполовину. Некоторые уроки и вовсе отменяются. А у нас на него — ноль! Понимаете — ничего! Мы даже не знаем, как он их убивает! Вы смотрите!
— Работать надо лучше. Мы едем?
— Подумайте об их родителях! У вас есть шанс положить этому конец! У вас! Слышите?!
— Я все сказала…
— В конце концов, я могу вам просто приказать. Ведь вашего воинского звания никто не отменял, товарищ полковник.
— Что ж, приказывайте. А пока выпустите меня. Я, пожалуй, дальше на метро. Всего доброго, господа.
И резким движением открыв дверцу машины, она выскочила наружу.
Мрачный, как туча, Султанов некоторое время посидел в машине, потом выбрался наружу, подошел к сотрудникам и попросил сигаретку.
— Паш, к завтрашнему утру подготовь мне список возможных кандидатов на место руководителя Службы. Эта не согласится. Ее и ядерный взрыв не переубедит…
— Она лучшая, Руслан Султанович…
Все произошедшее за сегодняшний день накатило, навалилось и придавило. Известный своей железной выдержкой Султан, как до сих пор позволяли себе называть его близкие друзья, не выдержал и заорал:
— Мать твою!!! Да знаю я! Ты чего, не слышал, что она тут говорила? Студенты, диссертации… е-мое… Гвозди бы делать из этих людей…
Москва. Паника 2.
…a под окнами — никого…
— Как — пропала? А вы где были?
— Она с девочками на площадке играла. С большими. Они уже в школу ходят. Одна даже во второй класс. Ну, я и подумала — Леночка под присмотром. Пойду-ка я обед заряжу. Чтоб свеженьким, с пылу с жару, деточку накормить… Через час выхожу — а под окнами никого.
— Так вы что, целый час даже не смотрели в окно?
— Ну, нет, не час. Сначала каждые пять минут выглядывала. А потом… — В трубке повисла тишина.
— Что — потом? — Заведенная до предела мать почти кричала.
— А потом мне племянница позвонила. Ну, мы и заговорились…
— Понятно, — напряженным голосом проговорила Клава, на ходу надевая пиджак. — Еду. А вы узнавайте адрес девочек, с которыми она играла.
В трубке вместо ответа всхлипнули…
Лондон. Два с половиной года назад.
Безответное чувство
В частной клинике, где практиковал молодой пластический хирург Макс Андерсон, было три комнаты, не имевших ничего общего с основными задачами этого учреждения. Расположенные вдали от операционных и подсобных помещений, они выполняли функцию своеобразного зала ожидания. Две большие — женская и мужская гостиные, одна маленькая и уютная — курительная комната, в которую можно было попасть из мужской гостиной. Макс Андерсон ожидал своего знакомого именно в третьем помещении, куда мужья и просто спонсоры клиенток, а также клиенты мужского пола (их тоже было немало) могли прийти, чтобы выкурить сигару.