Это и была та самая минута, когда, нажимая спуск ракетницы, он почувствовал удар в голову и на миг потерял сознание.
Что-то тяжелое навалилось на него, словно в тумане, увидел перед собой размытое какими-то багровыми полосами и кругами лицо. Изогнувшись, хотел ударить, но руки его уже были связаны.
Маскируясь за упавшим стволом дерева, противник волоком тащил Климка в воронку под прикрытие танка. Климок изо всех сил рванулся: не мог примириться с мыслью, что сам он, прославленный разведчик, попал в плен, но слишком крепко держал его гитлеровец.
В отчаянии озираясь по сторонам и уже мысленно прощаясь с товарищами, с Моргуном, с самой жизнью, Климок увидел вдруг, как длинная тень метнулась от края воронки, громадный прыжок — и похожая на волка собака опрокинула гитлеровца навзничь, полоснула клыками по его шее. На голове пса мелькнули два белеющих продолговатых шрама.
— Казбек! Фу! Ко мне! — крикнул Климок, чувствуя, что по щекам его текут слезы. Он не стеснялся этих слез, не думал о близкой опасности — он просто дышал, дивясь такому неожиданному освобождению.
Круживший около врага Казбек скакал на трех лапах, неловко волоча кровоточащую заднюю.
— Ко мне! — повторил Климок.
Казбек подбежал к нему, быстро облизал лицо теплым языком. Выворачивая связанные руки, Климок поднес их к морде собаки и вскоре ощутил под онемевшими пальцами мокрый мех, а на кистях, связанных веревкой, прикосновение острых зубов.
Казбек понял, что от него требовалось. Вскидывая голову, чтобы видеть, как ведет себя враг, он принялся жевать и тащить зубами веревку, связывавшую руки хозяина.
Наконец ему удалось ослабить узел, Климок напрягся и сбросил веревку. Помогая себе локтями, при каждом движении чуть не вскрикивая от боли, подполз к гитлеровцу.
Лицо и маскхалат немца были залиты кровью, дышал он тяжело, с бульканьем и всхлипами. На шее зияла кровоточащая рана.
Вскрыв индивидуальный пакет, Климок наложил ему на рану стерильные подушечки и забинтовал горло, как будто гитлеровец был его лучшим другом, потом подобрал веревку, которой был связан сам, и стянул немцу руки.
Полежав с минуту, поднял валявшийся рядом пистолет, обхватил рукой шею собаки и, стараясь не стонать, пополз.
Казбек завизжал, лег рядом, зализывая простреленную лапу.
— Все, брат, труба нам! — пробормотал Климок, озираясь, запуская пальцы в густую шерсть на холке собаки. — Выручай, пес, на тебя только и надежда.
Вытащив из нагрудного кармана блокнот, он набросал на листке бумаги несколько слов, сунул записку в пряжку ошейника.
— На пост, Казбек, на пост! — скомандовал он, подталкивая собаку в сторону своих окопов.
Услышав команду, Казбек удивленно посмотрел на хозяина и, поджав раненую лапу, лег перед ним. Он всем своим видом показывал, что не хочет покидать хозяина.
— На пост, Казбек! — властно произнес Климок и ударил собаку.
Казбек пополз, то и дело оглядываясь, выбрался из воронки, еще раз посмотрел на Климка и, сорвавшись с места, припрыгивая на трех лапах, бросился по своему следу в сторону наших окопов.
Климок остался лежать с двумя пистолетами в руках, глядя в белесую, моросящую дождем ночь.
Его жизненное пространство ограничивалось теперь воронкой от бомбы, с одной стороны которой возвышался остов сожженного танка, с другой лежал ствол спасшего его от смерти дерева. В голове как будто били тяжелые колокола, раскисшая от дождя земля, пропахшая окалиной и душным смрадом, казалась ему раскаленной, так нестерпимо жгло ноги.
В полузабытье он то принимался глубоко дышать, чтобы не потерять сознание, то отсчитывал частые удары пульса в висках. Каждую минуту могли появиться гитлеровцы.
В тот самый момент, когда Моргун приподнялся, чтобы еще раз посмотреть на нейтральную полосу, в траншею свалилось что-то мокрое, мохнатое, и у ног его, поджимая заднюю лапу, завертелся Казбек.
— Товарищ лейтенант! — пытаясь схватить Казбека за ошейник, закричал Моргун. — Собака пришла!
Трясущимися руками он вытащил белевшую в пряжке ошейника бумажку и передал лейтенанту.
«Взял «языка». Ориентир четыре. Все погибли. Ранен. Климок».
— Только самого ориентира четыре уже нет, — глянув на нейтралку, — сказал лейтенант. — Титаренко, собирайтесь! — крикнул он в темноту.
Моргун тоже выглянул из траншеи, но сколько ни искал глазами, не увидел торчавшего еще несколько минут назад расщепленного дерева. Фраза «ориентир четыре» теряла смысл. Климку, должно быть, совсем плохо, если он не учел этого.
Коротко и глухо взлаивая, Казбек схватил Моргуна зубами за полы плащ-палатки, потащил за собой.