Арви выкопал неглубокую яму, уложил туда кости и череп медведя и, посыпав их углями уже потухших костров, прикрыл заранее приготовленным дерном. Затем он взял бубен, поднял над головой, и над опустевшим уже требищем поплыла заунывная песня нойда, в которой он просил богов о помощи и защите. Меряне, уставшие, напуганные, но непоколебимо верящие в помощь богов, давно уже спали в своих теплых и уютных жилищах, и только где-то над плесом ещё можно было заметить небольшое, чуть заметное, зарево. Под утро оно постепенно померкло, а затем и исчезло полностью. Бубен стих и вскоре уже ничего не указывал на то, что здесь, на этой поляне, был совершен священный и очень значимый для племени, ритуал. Традиции были полностью соблюдены и, теперь оставалось лишь надеяться, что их всемогущие и всесильные боги и на этот раз не останутся равнодушными и помогут жителям села избежать надвигающегося на них несчастья. Именно об этом, так долго и искренне просил их нойд, и боги, благосклонно принявшие пожертвованного им медведя, теперь, уже не могли и не имели права отказать ему в этой важной и очень существенной просьбе.
Глава 4
Незваные гости
Туман был влажным и плотным. Казалось, что под покровом ночи на землю опустилось большое темное облако и, сладко задремав в тишине, окончательно забыло подняться в это предрассветное августовское небо. Неподвижные кроны деревьев казались теперь огромными, и очертания их, искаженные тьмой, внушали необъяснимый и оттого более навязчивый страх. Они были похожи на богов племени Меря, внимательно наблюдающих за скрытным передвижением пришельцев. Чужие боги молчали, и это выжидающее молчание, однозначно, говорило о том, что они чем-то сегодня недовольны.
Хаук поскользнулся и упал. Тяжелый шлем, состоящий из плоского железного обруча с приклепанными к нему накрест, двумя такими же металлическими дугами, сорвался с его головы и скатился в овраг.
— Под ноги гляди! Не на прогулке! — раздался рядом негромкий, но грубый голос. Он принадлежал, недавно принятому в дружину иноверцу. Это был кривич, пожелавший жить и воевать по законам Ульяра. Он окончательно отрекся от неправильных, славянских, богов и уже на деле доказал преданность своим новым товарищам. Только благодаря ему, удалось скрытно подойти к одному из славянских селений и взять с перепуганных жителей более чем приличную дань. Тогда Клёнг похвалил Глума, и теперь этот кривич считал себя вправе делать замечания любому варяжскому ратнику. Такое поведение новичка нравилось далеко не всем, но воины, уважая своего ярла, старались не обращать на это внимания.
— Ладно, не учи! — проворчал Хаук и, подобрав свой головной убор, вновь занял положенное ему место в строю.
Шли долго. Ноги неустанно хлюпали в болотистой жиже, и темная торфяная вода вперемежку с коричневой грязью давно уже забрызгала всех до самого пояса. Наконец показалось место, где Хаук заметил женщин. Цель была рядом. Ярл дал последние указания, и дружинники, разделившись на две колонны, двинулись на северо-восток. Одна из них должна была отрезать мерянам путь к отступлению, а другая — пойти на штурм этого большого и богатого селения. Кленг был опытным вождем и понимал, что застигнутые врасплох жители бросятся бежать, и если их не остановить, то уже к следующему их приходу здесь останутся лишь заросшие сорняками поля да покосившиеся пустые жилища мерян, которые уйдут в более безопасный район этого незнакомого и безбрежного леса. Не воевать и грабить пришел он на эту землю, а защищать мерян от кривичей, а кривичей от мерян, и уже кое-что сделал для того, чтобы и тем, и другим нужна была его постоянная и надежная защита. Даже дружина не знала истинной цели ярла, когда тот попросил новоиспеченного воина добыть для него прошлой весной молодого лосенка. Все получилось как нельзя лучше, и раненое животное ушло от незадачливого охотника, унося на своем теле тонкую славянскую стрелу. Меряне — прекрасные охотники, и ярл не сомневался, что подбитый лосенок будет обязательно ими найден. Тогда ссоры между племенами вряд ли удастся избежать.
Лес расступился, и штурмовой отряд замер в ожидании условного сигнала. Перед ним на высоком месте, хотя и не очень отчетливо, были видны многочисленные жилые постройки и иные хозяйственные помещения, расположенные в пределах села. Рвов и заборов не было, что давало возможность дружине беспрепятственно войти в это, спящее ещё, поселение и предложить условия сделки. Кленг предполагал, что, напуганные их военной мощью, жители вряд ли поведут себя агрессивно и быстро согласятся за скромное (или не очень скромное) вознаграждение, просить у варягов защиты. Кроме того, можно пообещать, что за каждую шкурку куницы, сверх установленной дани, ратники Клёнга намерены им платить полновесным и чистым серебром. Не было ещё случая, чтобы люди отказывались от такого столь лестного для них предложения, если, конечно, не считать тех двух несговорчивых селений славян, которые впоследствии пришлось все-таки сжечь.