Он улыбался. Никто не верил мне, кроме Лены Потапенковой, но гурами улыбался. Ах так! И я вернула рыбок в большой аквариум.
Гурами снова захандрил. Меня и зло брало, и жаль его, дурака, было. Сам же из-за себя страдал. Из-за норова своего.
— Верни рыбок! — потребовала Ксюша. Красавец гурами был ее любимцем.
— Чего это ты командуешь! — возмутилась я. — Твои, что ли, рыбки?
— Не мои. И не твои. Часть живой природы, ясно тебе? Верни немедленно!
Мне даже смешно стало от ее наглости.
— А если не верну? — спросила.
— Вернешь.
— А если не верну?
— Вернешь!
Переспорить ее было немыслимо. Я уступала, то есть я умолкала, но ни о каком возвращении не могло быть и речи. Тем более теперь, когда моя сестра ставила ультиматум.
— Или вернешь, или…
— Что — или? — со смехом спрашивала я.
— Или все, Женька.
Тогда еще она и сама не знала, что означает ее угроза, а я тем более не подозревала, на какие каверзы способна эта пигалица.
А мама? Ей и невинных рыбешек было жаль, и несчастного узурпатора. Сам ведь не понимает, какое зло причиняет себе. Но вот папа безоговорочно принял сторону слабых.
— Нельзя жалеть всех подряд, — учил он. — Правых и неправых, злых и добрых. Это уже не доброта, это равнодушие.
И гульгановская бабушка, которая как раз нагрянула в Светополь со своими сумками и коробками, заявила:
— Подонок! Зажарить его к чертовой матери.
А сама, между прочим, всех, кто ни жил с нею, гоняла не хуже моего аквариумного деспота. Два мужа было у нее после погибшего на фронте отца моего папы, и оба повылетали — по собственным ее словам — с дымом и искрами.
Или вот животные. Кто только не жил у нее! Карликовый шпиц, которого она называла почему-то сингапурским, кормила из соски и мыла ему лапки в блюдечке с теплой водой, а потом со скандалом вернула прежним хозяевам, потому что шпиц вырос сначала в «чистокровную шотландскую овчарку», а затем неведомо как превратился в дворнягу. Два попугая… Целую неделю обучала их человеческому языку, но попугаи так и не освоили его, зато гульгановская бабушка стала говорить птичьим каким-то голосом, хрипловато-визгливым. Еще жил у нее еж, но недолго, потому что топал и «вонял, как козел». Так бабушка выразилась.
По-прежнему держала я гурами в отдельном аквариуме, но с некоторых пор заметила в нем перемену. Пятна на боках опять стали ярко-синими, да и отсутствием аппетита он не страдал, хотя в моем присутствии не ел никогда. Это-то и насторожило меня. Это плюс лукаво-довольная, заговорщицкая физиономия моей сестры.
Училась она в первую смену, я — во вторую, и вот однажды без предупреждения возвращаюсь из школы после двух уроков. Возвращаюсь и что вижу? В аквариуме у гурами сидят, забившись в угол, два данио, сомик и гуппи с обгрызанным хвостом. С обгрызанным! И это, бесспорно, работа Ксюшиного любимца. Едва я уходила из дома, она быстренько вылавливала в большом аквариуме несколько рыбешек, сажала в малый, а к моему приходу возвращала на место. Так вот почему некоторые из них заболели! Вот почему не только у этой гуппи оказался пощипанным хвост, но у двух других тоже. Я стояла и смотрела на сестру, а сестра, втянув голову, смотрела на меня. Молчала. И лучше б она молчала дальше, но она стала оправдываться:
— Я нечаянно…
Вот как, нечаянно! Нечаянно запустила сачок в аквариум, нечаянно зачерпнула им рыбешек (а это, между прочим, не так-то просто: они чувствуют, что за ними охотятся, и удирают), нечаянно переволокла их, капая на пол, к своему голубому чудовищу… Видно, страшным было выражение моего лица, потому что глубже втянула она голову, глаза округлились, а язык такое выговорил, чего в нормальном состоянии не скажешь никогда.
— Они сами, — выговорила она.
Теперь уже не нечаянно, теперь сами. Выпрыгнули, пролетели из одной комнаты в другую и плюхнулись во владения только и ждущего их изверга.
Лучше б она молчала. Лучше бы… Я не очень хорошо помню, что произошло дальше. Моя рука оказалась в аквариуме и, хотя она влетела туда со всего маху — потом я обнаружила на обоях засохший клочок водяного растения, — гурами увернулся-таки. Тогда я бросила портфель и стала ловить злодея двумя руками. В большом аквариуме мне б вряд ли удалось сцапать его, а здесь быстро прижала к стеклу и, трепыхающегося, выдернула наружу. Чуть-чуть не выскользнул, но я успела добежать до туалета, ногой дверцу открыла и — разжала над унитазом руки. А потом еще и воду спустила…